— А каким еще? Мой материал должен распространяться по воздуху, ты вдохнешь — и вот уже с животом и наследником?

— Никогда не понимала твоих шуток, — выбираюсь из объятий, встаю напротив него. — Мы сделаем ЭКО. Я говорю об этом.

Его глаза сначала округлились, потом сузились, а в конце он наполнил спальню своим смехом.

— Ты еще мне говоришь, что у меня с шутками плохо.

— Дамир, я серьезно! Был уговор на беременность, как именно она случится, мы не обговаривали.

Веселье на лице мужчины моментально стирается. Он рассматривает меня так, словно я психически неуравновешенная. Может, оно и так, но это единственное, что мне пришло на ум. Тем более процесс сдачи анализов долгий, и у меня будет шанс если не сбежать, то что-то придумать.

— Уверена, что потянешь эту игру?

— Это не игра. И мы никто друг другу. Я только выполню роль суррогатной матери.

— Хорошо. Будь готова завтра к семи, — отрывисто чеканит бывший. — И не говори потом, что я не предупреждал об игре.

— Никакой игры не будет. У нас ее просто не может быть. Мы бывшие, которых ничего не связывает.

Выхожу из спальни и тихо захожу в комнату, где моя дочка сладко спит.

— Нас ничего не связывает, кроме этого ангелочка, — шепчу, едва шевеля губами, прижимаясь к маленькому тельцу.

Яркое солнце слепит глаза. Не помню, когда именно заснула.

На цыпочках поднимаюсь с кровати, чтобы не разбудить малютку.

В ванной нахожу чистые и аккуратно сложенные полотенца. Открываю новую зубную щетку. Надо отдать должное, у Дамира всегда гостеприимно.

Закончив утреннюю процедуру, покидаю ванную комнату, но застываю в дверном проеме.

Дамир стоит напротив кровати и рассматривает Диану. Его взгляд касается шелковистых черных волос дочери, таких же, как у него, длинных ресниц и овала лица.

Боюсь пошевелиться, сделать вдох. Одна часть меня сейчас желает, чтобы он признал ребенка. Возможно, накричал на меня за то, что отняла у него четыре года ее жизни.

Другая часть меня желает навсегда избавиться от этой семейки, которая полностью сломала меня. В которой девочкам нет места.

Выхожу из оцепенения, когда бывший муж переводит свой темный и гипнотизирующий взгляд на меня.

— Рад, что уже встала, — едва различимо шепчет.

Показывает на дверь, и мы выходим в коридор. Несколько раз перепроверяю дверь, которая захлопнулась с первого раза. Только по неизвестной причине дергаю за ручку, чтобы перепроверить.

— Завтрак не предлагаю. Нужно будет сдать анализ крови, — холодно чеканит Дамир. Его взгляд и тон сейчас совсем иные, чем минуту назад, когда он смотрел на дочь. Неужели в нем что-то человеческое проснулось? Такое вообще возможно?

— Дамир, сначала мне нужно заехать за одеждой для дочери и переодеть ее во все чистое.

— После больницы…

— Нет, так не пойдет! — обрываю резко мужчину. — Я не собираюсь оставлять дочь в грязных трусах. Как ты не поймёшь? Она еще маленькая. Чем такая кроха провинилась перед тобой? За что ты хочешь наказать ее? Сам мечтаешь о ребенке, а так обращаешься с детьми. Я помню совсем иного Дамира Башарова.

Муж нервно выдыхает, делая несколько шагов назад. Ставит руки в бока, рассматривая с секунду свои новомодные лакированные ботинки.

— Того Дамира больше нет. Как и той Леры.

Впервые теряюсь. Что он хочет этим сказать? Повзрослел? Изменился? Наш брак и браком не назовешь. Театральная постановка. Свекор считал меня пылью. Свекровь вообще жила на своей волне, пытаясь время от времени уговорить сына заделать мне ребенка, хотя прекрасно знала, что мы едва терпим друг друга.

— Идём, милая.

— Куда?

— Сперва заедем к тебе. Соберешь все необходимые вещи, а все, что недостает, купим.