Но теперь я понимаю, что жена тоже не без греха. Поэтому нас ждет очень серьезный разговор.

Маша

Вхожу в палату пациента, которого недавно вернула с того света, и невольно становлюсь свидетелем разговора.

– …Да, мам, все нормально, сказал же, – бурчит молодой человек. – Еда как еда. Что ты хочешь от больницы? Чтобы меня тут лобстерами под сливочным соусом кормили? Нет, отец не ругался, – вздыхает он. – Сама знаешь, что он сначала дождется моего выздоровления и только потом уже устроит мне разбор полетов. Мам, ну я же говорил, что два человека было на той яхте. Девушка не пострадала, а мужик в соседней палате лежит, у него нога сломана.

Парень закатывает красивые голубые глаза.

– Я не прошу его за меня отдуваться, мам! Я так и сказал отцу: сам накосячил, сам все и улажу. Если нужно будет сесть, значит, сяду.

Снова вздыхает.

– Нет, я не перееду к тебе в Москву. Да потому что не хочу, мам! У меня здесь друзья, девушка, учеба.

«Значит, этот Руслан Киреев живет здесь с сыном, а его жена в Москве?» – рассуждаю я, глядя на показатели монитора.

– Все, давай пока. Ко мне врач пришел. Зачем передавать ей трубку? Ла-а-адно, – недовольно тянет парень и убирает телефон от уха. – Извините, можете поговорить с моей матерью? – тихо спрашивает у меня. – Иначе она не успокоится.

Я прочищаю горло и беру мобильник.

– Да, слушаю.

– Доброе утро, – раздается приятный голос. – Простите, как я могу к вам обращаться?

– Мария Андреевна.

– Мария Андреевна, во-первых, я хочу поблагодарить вас за спасение моего сына. Мой муж… э-м-м, точнее, мой бывший муж рассказал мне, что вы буквально вытащили Дениса с того света.

– Это моя работа, – вежливо отвечаю я.

– И я вам очень признательна за то, как вы ее выполняете.

Женщина с тревогой спрашивает:

– Мария Андреевна, скажите, пожалуйста, жизни Дениса сейчас ничего не угрожает? Как вы считаете, может, отправить его в Москву? У меня есть знакомые доктора в Склифе, его там хорошо обследуют.

– Думаю, это ни к чему. Перелеты ему пока что противопоказаны, да и наши специалисты ничуть не хуже московских. Он находится под наблюдением докторов двадцать четыре часа в сутки, и я лично постоянно присматриваю за ним, поэтому можете не волноваться.

– Как я могу отблагодарить вас, Мария Андреевна? – всхлипывает женщина. – Скажите, что я могу для вас сделать?

– Ничего, – улыбаюсь я. – Для меня самое главное – это живые и здоровые пациенты.

Прощаюсь с матерью Дениса и возвращаю ему телефон. Выхожу из палаты, подхожу к окну в коридоре, и, набрав полную грудь воздуха, едва слышно произношу:

– Самое главное – живые пациенты…

Мое тело вновь пробирает дрожь.

Как и в тот день, когда обычный московский летний вечер в одночасье превратился в ад.

Я знаю, что смерти на операционном столе были и будут в моей практике, но… если снова случится что-то подобное, как тогда, то я точно не вынесу.

Слава богу, что я сама осталась жива. Хотя у меня были все шансы отправиться вслед за умершим пациентом на тот свет…

Выбрасываю из головы дурные мысли.

«Это было очень давно, – успокаиваю себя, идя в кабинет главврача, чтобы обсудить кое-какие вопросы. – Я далеко от той больницы. Я далеко от Москвы. Все, хорошо. Все хо-ро-шо…»

Подхожу к кабинету и вижу через приоткрытую дверь мужчину в черной рубашке, стоящего ко мне спиной.

– Значит, я могу прямо сейчас поговорить с пострадавшим? – спрашивает он и я узнаю знакомый голос. – И еще такой вопрос, Федор Аркадьевич: лекарства Денису нужны какие-нибудь?

– Нет-нет, что вы, – торопливо отвечает главврач. – Больница обеспечивает его всем необходимым. Вы, Руслан Александрович, и так на протяжении многих лет помогаете нашей больнице. А насчет пострадавшего с другой яхты, да, вы можете хоть прямо сейчас пойти к нему. Идемте, я провожу вас в его палату.