Нортон держал в руках семечко, которое девушка нашла на крыше, – точнее, его цифровую копию, которую Инга загрузила в Глоб.

– Это семя Taraxacum officinale или одуванчика обыкновенного, многолетнего травянистого растения семейства астровые, – Нортон покрутил семечко перед собой, потом положил на стол и запустил симуляцию. Инга увидела, как оно раскрывается, прорастает, как развивается корень и появляется побег. Растет вверх стебель, раскрываются листья. Наливается оранжевым цветок, лепестки превращаются в тонкие светлые нити, которые разлетаются – и снова превращаются в семена. Круговорот жизни.

– Ты хотя бы представляешь, сколько законов и подзаконных актов ты нарушила, принеся в жилой комплекс растение? – Нортон был искренне возмущен. Он взял лежащую на столе толстую книгу и раскрыл ее в середине. – Нарушение фитосанитарных законов, – он перевернул страницу, – как минимум, четыре пункта из постановления о рекультивации земель и охране природных ресурсов. Я уже не говорю о медицинских последствиях твоего поступка! А если у кого-нибудь из обитателей «Трехгорки» обнаружится аллергия? Тебе придется оплачивать лечение, стерилизацию всего здания, налог на нарушение экологических норм… Я должен доложить о твоем поведении… – нейросеть удивленно замолчала на полуслове. Мимика Нортона выражала недоумение. Всего его внутренние установки говорили, что он обязан сообщить о поведении хозяйки, но он почему-то не мог этого сделать. – Я же должен, – удивленно повторил он, глядя на Ингу.

– Не будешь ты никуда докладывать, – язвительно улыбнулась Инга. Она в свое время хорошенько покопалась в коде Нортона, и он теперь не мог выполнять свои обязанности по надзору за ней. – Лучше расскажи, как мне сделать так, чтобы растение не погибло!

– Ну, для начала тебе понадобится земля. Питательный грунт, субстрат… Я вижу множество названий того, что тебе необходимо, но не уверен, какое из них правильное. Тебе нужна почва, в которой оно будет расти, – Нортон взял семечко со стола и, положив его на раскрытую ладонь, протянул Инге. – Ты же понимаешь, что оно не сможет долго оставаться живым, лежа в пропитанном водой из унитаза обрывке комбинезона. День, два – а потом оно погибнет, – Нортон театрально вздохнул. Несмотря на то, что он не мог доложить о поведении Инги куда следовало, он не одобрял нарушения закона и в глубине своей электронной души не хотел, чтобы у Инги получилось задуманное.

– Земля, – задумчиво протянула девушка. – Кажется, мне придется идти на невидимый этаж.

– Ты же знаешь, что это запрещено, – Нортон скривился, словно съел какую-то гадость.

– Но ведь это не так строго запрещено, как держать дома растение? – почти весело спросила Инга

– Есть то, что делать нельзя совсем, – сказал Нортон. – Твое растение не входит в биом «Трехгорки», а то, что есть на невидимом этаже, запрещено условно. Просто мы не говорим об этой стороне жизни домов.

Инга хмыкнула, но не стала комментировать слова нейросети.

– Выход! – скомандовала она.

На заре эпохи Глоба, когда человечество еще не окончательно утратило связь с разумом, а машины еще не превзошли людей в интеллекте, наступил странный, почти парадоксальный период. Мир, казалось, раздвоился. С одной стороны – беспилотные автомобили, нанороботы, дроны и нейросети, пронизывающие каждый уголок жизни. С другой – внезапный расцвет астрологии, теории плоской Земли и прочих «ретроградных Меркуриев», словно из глубин истории всплыли самые дремучие суеверия. Проект полета человека на Марс уже был на пороге осуществления, но его могли отложить из-за неудачного расклада таро или случайно рассыпанной соли. Прогресс и архаика сплелись в причудливый узор, где знание и предрассудки шли рука об руку.