– А ваш спутник не против? – уточняет официантка.

– Не против. Ах да, дорогой, – она кладет свою ладонь на мою, – оставишь чаевые для этой милой девочки. Они ей будут кстати.

Официантка распласталась в благодарной улыбке, глядя на мою "спутницу".

Водка вышла дешевле виски. Но учитывая чаевые и еще один салат, который она каким-то чудом повесила на меня, получилось поровну.

Девушка-гармония. Девушка-сука.

Мой типаж. Похожий на меня характер.

Мы вышли из бара вместе. Она все улыбалась и смеялась, изображая тупую заинтересованность для официантки, для тех, кто нас видел, для тех, кто нас слышал.

Для всех остальных, которые глазели на нее.

Они улыбались в ответ, наверное, прокручивая в голове мысли что-то вроде: «вот ведь счастливые. Аж тошно!».

Как только мы оказались за дверьми бара, ее улыбка тут же превратилась в оскал. Тут же забегали глаза по машинам в поисках такси.

– Иди за мной, – говорит она.

Иду за ней. Она тянет с силой меня за руку, как будто мы куда-то опаздываем.

Иду за ней, чуть ли не бегу через толпы зевак, через толпы прохожих, вечно куда-то спешащих.

В садик за детиной, в школу за детиной, к сестре за детиной.

Домой.

К детине.

Она довела меня до такси, и мы уселись на заднее сиденье. Она назвала адрес, мы тронулись.

Час пик кончился. И мы добрались до места достаточно быстро. В пути не обмолвилась и словом. Может, разве что, нелепыми мимолетными гляделками.

Город прекрасен в расцветающем мае. Прекрасен без людей глубокой ночью.

Конечно, не везде и не всегда.

Только в особые праздники, когда отходы этого города – люди – спят с похмелья, глубоко зарывшись в своих норах никчемности и неузнаваемости.

Она сидела и не поворачивалась в мою сторону, как будто меня с ней вовсе нет рядом. Всем видом она говорила о том, что это обычный ее вечер, обычное возвращение из бара. Или с работы.

Впрочем, у меня был такой же вид. Я был уверен в этом.

Мы остановились у засраной пятиэтажки где-то глубоко в богом забытых дворах. Она расплатилась с таксистом и вышла из машины. Я последовал за ней.

Мы зашли в подъезд.

– Здесь твое ложе? – спрашиваю.

– Специально для вас, мой хороший, – отвечает она.

– Весьма мило.

– У меня нет протухшей курицы, – говорит, – но, если захотите есть, можете сделать бутерброд. Там где-то колбаса валялась.

– В холодильнике?

– Что? Нет, что вы. В мусорном ведре. Это специально для гостей.

– Вы хотели сказать, для меня?

Она просто улыбнулась в ответ.

Мразь.

Мы поднялись на этаж. Кажется, третий, если не ошибаюсь. Она открыла дверь, и мы пошли внутрь.

Скажу сразу, даже моя квартира выглядела и пахла в разы лучше, чем эта. Здесь несло рваниной вперемешку с острым запахом женского одеколона. А в купе с запахом просроченных яблок получался просто отвратительный, невыносимый запах, от которого даже слезы появлялись в глазах.

Нас встретила весьма просторная гостиная, по центру которой располагался старый кожаный диван. Перед диваном, как и подобает старперской квартире, стоял маленький газетный столик, а на стене напротив дивана стоял не телевизор, как мы обычно привыкли. Там висел старый грязный ковер, красный, с узорами из советской эпохи. Диван стоял спинкой к дверям в спальню, на пути в которую было сооружено что-то вроде маленькой кухни.

Весьма странное решение дизайнеров интерьера.

И тут же я захотел домой.

– Чувствуйте себя как дома. Хотя нет, не смейте, это место создано, чтобы ненавидеть мир и собственную жизнь, поэтому я желаю вам именно такого же ощущения.

Она скалилась, она язвила и бросала все силы на то, чтобы я возненавидел ее.

– Там спальня, там ванная, на приготовления тебе 20 минут.