Стоит только на цветок опуститься антофоре, как личинка тут же забирается на ее мохнатое брюшко и прячется в густых волосках. Порой случается так, что на цветок садится медоносная пчела или шмель. Триунгулин, не делая никаких различий, охотно прицепится и к этим насекомым, но, оседлав живой «самолет» и уносясь прочь с цветка, он заведомо обречен на гибель, так как без гнезда единственного рода пчел неспособен дальше развиваться. И только многочисленное потомство в состоянии компенсировать этот слепой инстинкт – даже если погибнут сотни, останутся еще сотни и сотни личинок, которые смогут найти свою заветную антофору.

Триунгулин будет везде странствовать со «своей» пчелой, ожидая, когда антофора выкопает норку и построит там ячейку с медом. И в тот момент, когда пчела опускает брюшко в подготовленную ячейку, откладывая яичко, личинка соскальзывает прямо на это яичко и вместе с ним сплавляется на вязкую медовую массу. Пчела, совершенно ничего не подозревая о подлой диверсии триунгулина, со спокойной совестью запечатывает воском ячейку, чтобы заняться построением следующей. Активная личинка поедает свой живой плот – яичко антофоры, линяет, превращаясь в малоподвижную личинку, напоминающую своим внешним видов личинку известной нам бронзовки, и начинает питаться медом. По мере уменьшения медового запаса она будет взламывать все новые и новые ячейки, поедая мед и обреченное на гибель потомство пчелы.

Но вот наступает момент линьки, и наша личинка превращается в малоподвижную псевдохризалиду, которая вновь преобразуется в достаточно активную личинку, своим обликом напоминающую вторую личинку майки. С наступлением осени она окукливается прямо в сотах антофоры и проводит там всю зиму. Весной взрослый жук взламывает соты и выходит на встречу ласковому весеннему солнышку. Личинка прошла столь долгий и рискованный путь только для того, чтобы взрослый жук всего лишь месяц или два мог наслаждаться прелестями летнего луга и оставил многочисленное потомство.

Нам все-таки удалось разгадать все загадки этого удивительного и редкого жука, но наше знакомство с миром жесткокрылых не заканчивается, и мы опускаемся на дно водоема, чтобы понаблюдать за жизнью интереснейших жуков, которые местом своего обитания выбрали водную стихию.

Тихой размеренной жизнью живет старый, покрытый ряской пруд. Среди зарослей роголистника и элодеи проворно скользят маленькие караси, а на мелководье каждую весну устраивают свои брачные игры тритоны. Изгибаясь всем телом, изумрудные в черных «яблоках», с яркими широкими гребнями вдоль спины самцы тритонов исполняют удивительные танцы перед самками. Или проводят величественные неспешные турниры, чтобы продемонстрировать себя в полной красе и заслужить расположение прекрасного пола. Но «дамы сердца» заняты отнюдь не созерцанием доблести земноводных рыцарей – тихонько шагая по илистому дну, они выискивают личинок комаров и другую живность, которой можно украсить свой скромный стол. Высунувшись наполовину из воды, сидят изумрудно-зеленые прудовые лягушки. Раздувая резонаторы в уголках рта, самцы издают очень мелодичную трель. Но вот перед вытаращенными глазами лягушки зависла стрекоза, и певец, позабыв о музыке, уже высматривает поживу. Быстрый выброс длинного языка – и, хрустнув крыльями, стрекоза пропадает в огромной пасти охотника. Моргнув несколько раз своими вечно удивленными глазами, вокалист вновь принимается за высокое искусство.

Плавунец широкий

Плавунец окаймленный

Но есть насекомые, которые никак не хотят вписываться в тихую подводную идиллию, – и это