Сложно, размышлять о том, кто об этом думает. Особенно, если ты сам, лишь мысль, подвешенная в пустоте, пронизанной электричеством.

Дамир Рашитович сидел в кресле и сжимал каучуковый шарик. Старая привычка, сохранившаяся еще со времен меда. Тогда он был молод, амбициозен, полон желания изменит весь мир. В то время он и разработал комплекс нейрореабилитации для людей, утративших контроль над конечностями.

Его работу широко оценили и дома, и за границей. Лучшие реабилитационные центры страны распахнули двери перед молодым специалистом, подающим большие надежды, и он не преминул этим воспользоваться.

Во многом поэтому, профессор Авзалов и сидит сейчас здесь, руководя одним из самых интригующих экспериментов в истории науки. Первая стадия завершена, можно постепенно двигаться дальше, времени до вылета очень мало.

Он нажал на кнопку спикера и железным голосом спросил:

– Активность есть?

– Слепок не активен, – нервный прокуренный голос Мечниковой звучал разочарованно.

Профессор вызвал к себе Рустема, рослого темноволосого ассистента, прошедшего с ним все этапы проекта. После происшествия с Пряжиным, молодой человек взял на себя большую часть его работы. Молодой специалист хорошо понимал принцип работы нейроинтерфейсов и был в «Заслоне» на хорошем счету.

– Молчит твой коллега, – сложив губы бантиком, заявил Дамир Рашитович.

– Мне кажется, адаптивная симуляция занимает больше времени. Сейчас его психика распаковывается заново, обучается основным критериям и параметрам физического мира. Когда он поймет, что такое «быть», сможет отправить весточку, если захочет.

– Не созрел еще наш космонавт.

– Не созрел, – кивнул Рустем, – Но до Сатурна лететь долго, время есть.

– Интересно, осталось что-то от Женьки в этом цифровом слепке? Непростой был парень, противоречивый. Справится он с буровой установкой космического аппарата?

– Сложно сказать. Но с архивами памяти надо работать осторожнее. Это ведь не живой человек, зачем ему лишние воспоминания и эмоции? Алгоритму они не нужны.

– Биотеховская манесса настаивает на полной ассоциации с личностью-исходником, – профессор устало помассировал виски.

– В наши задачи не входит воссоздание личности, лишь алгоритма на ее основе. Это разные вещи.

Профессор пожал плечами.

– Вряд ли кто-то станет прислушиваться к мнению младшего научного сотрудника. Роль Биотеха в эксперименте на этом завершена?

– Да, в их помощи мы больше не нуждаемся. Женины останки сегодня передадут семье для захоронения. Надо бы поприсутствовать, – задумчиво произнес Авзалов.

– Тогда неважно, что они считают.

– Отстань! – начальница скрестила руки на груди.

– Ну, Людмила Васильевна, миленькая… – взмолилась Вера.

– Уйди, вот ведь пиявка, а! Ты погляди! – женщина отмахивалась от лаборантки как от назойливой мухи.

– Мне хоть одним глазком поглядеть.

– Да что ты в заслоновском коде понимаешь? Это же полностью их проект, с нуля. Там вообще темный лес.

– Активность-то я увижу, только бы впустили в лабораторию.

– Ты ведь понимаешь, что это уже не он? – Мечникова суетливо достала пачку сигарет. – Это просто алгоритм, создаваемый на базе Жениных воспоминаний.

– Но ведь у вас есть туда доступ? – Вера моргала заспанными глазами.

– Есть. И ключевое слово – у меня. Тебя туда не пустят. Видела, какие серьезные ребята корпус оцепили? Ты что, хочешь неприятностей? Да и зачем тебе это, не пойму!

– Не знаю, – застеснялась девушка, – просто посмотреть.

– Возьми пару выходных и сходи лучше в театр, посмотри спектакль. Пользы будет больше. Отдохнешь немного, а то ты, похоже, перетрудилась. – Начальница дала понять, что разговор окончен.