От этих слов, плюс сумрачное состояние комнаты, я стал испытывать сильную тошноту и ощущать онемение конечностей – рук и ног. Страх с такой скоростью стал сковывать меня, что я почти перестал дышать. Произошел сильнейший спазм моих дыхательных путей, и я стал терять сознание. И только одна мысль была в моей голове: «Все, я здесь, что бы стать донором этой вакцины. Меня вели».

Видно поняв, почему я нахожусь в таком состоянии, он сказал:

– Не бойтесь.

Это слово я услышал через слуховые рецепторы своего тела и оно, как взрыв атомной бомбы, прозвучало у меня в мозгу, от чего я словно вышел из оцепенения. Я стал дышать. Скажу Вам честно, я испытал такое счастье, которое никогда не испытывал. Счастье было каким-то физическим, как будто меня выкопали из ямы, где я был закопан живьем. Да, я понимаю, что одно слово, неподкрепленное ни какими действиями трудно было принять за правду. Но, то ли очень этого хотелось, то ли оно было каким-то гипнотическим, но оно меня оживило. Я стал усиленно дышать, будто только что явился из утробы матери и это были мои первые вздохи.

– Не бойтесь и успокойтесь, – услышал я его голос еще раз. – Я Вам сейчас все объясню. Раз Вы человек ниоткуда, почти никто, то я буду звать Вас Немо. Вы позволите мне Вас так называть? – скромно улыбаясь, спросил он.

Ну что ж пусть будет так, я НЕМО.

– Ага, – прошептал я. – Да, конечно, в принципе я и есть ниоткуда и никто, зовите меня Немо, – сказал я уже более отчетливо.

Кажется, уже и сам стал верить, что я ниоткуда и никто.

– Так вот, – продолжил Кев, – возможность стать донором для вакцины надо заслужить, человек должен быть высочайшего морального уровня, чист душой и благонравен. Отбор очень жесткий в смысле морально-этических и духовных норм. Почти, как в доисторические времена, когда приносили в жертву, т.е. отправляли посланца к Богам – самых лучших мужчин и женщин. Человек сам предлагает себя, так как знает, кому пойдет его вакцина – людям, которые поддерживают высочайшую духовно-нравственную составляющую нашего общества. Тем, которые поддерживают моральный облик нашего социума. Человек приносит себя в жертву будущему своего мира. Прошедшие этот отбор объявляют об этом во всех средствах массовой информации. Их считают почти как спасителей цивилизации, и не только за то, что они добровольно приносят себя в жертву спасения людей, но и как самых духовно чистых граждан. Так, что не льстите себе надеждой, Вы не подходите – уже не скрывая улыбки закончил Кев.

Но я уже пришел в себя от пережитого шока и произнес:

– А почему Вы так решили? – с нескрываемым циничным сарказмом спросил я. – Может рожей не вышел для Вашего обЧества?

Но он не стал мне парировать на мою реплику, просто продолжал, улыбаясь, смотреть на меня, правда, улыбка его была доброй и успокаивающей, никакого пренебрежения я в ней не усмотрел, да еще его белые глаза создавали ощущение умиротворенной бесконечности.

– И так, я надеюсь в полной мере ответил на Ваши вопрос о моем возрасте? – все также улыбаясь, проговорил Кев.

К счастью, он перестал пользоваться своими телепатическими возможностями, а говорил, как нормальный человек, что также способствовало в какой-то мере устранению внутреннего дискомфорта.

– Теперь о месте Вашего пребывания. Это Индиго Дом. Своего рода дом – интернат для величайших людей нашего общества. Но только каждый в своем специализированном направлении: философии, теологии, морализации, истории и так далее, я, например, имею величайшие познания в области истории и образования нашего общества.

При этом ни тени смущения и скромности я не усмотрел на его лице и не услышал в его голосе. Но это не было самолюбованием. Это была просто констатация факта. А его взгляд словно говорил: «Так есть и сомнений здесь быть не может».