Выжили, выстояли. Моего отца после войны взяли в армию. Служил он в Германии и в деревню уже не вернулся. Приехал в Вологду, устроился на завод ВРЗ.

С моей мамой, Ольгой Васильевной (в девичестве Коровкиной), отец познакомился в Вологде, куда она приехала из Сямженского района (д. Пигилинка). Ее судьба ненамного отличалась от папиной. Мой дед по маме, Василий Алексеевич, участвовал в первой мировой и гражданской войнах, был избран делегатом на съезд солдатских, рабочих и крестьянских депутатов, где «слышал Ленина». Вернулся с войны очень больным и вскоре умер, оставив двух маленьких дочек.

Моя бабушка не позволила Ольге продолжить учебу после 4-го класса, т.к. надо было копать картошку. Мама была лучшей ученицей, и классный руководитель долго сопротивлялась, самым примитивным способом: тянула на себя тюфяк ребенка. Но бабушка оказалась сильнее, и мамино образование в школе было закончено. Нашлись добрые люди, научили ребенка шить на швейной машинке. И во время войны Ольга кормила свою семью (маму и младшую сестру), переходя из дома в дом, обшивая всех «за харчи». Потом работала на предприятии «Смычка» в райцентре Сямжа, шила рукавицы для фронта.

В сталинские времена колхозники были бесправны до такой степени, что не имели даже паспортов, а значит, не имели права поменять место жительства. Маме повезло: председатель колхоза, зная прилежание и трудолюбие девушки, выдал ей справку, позволяющую уехать, сказав: «Поезжай, Ольга, в Вологду, здесь тебе делать нечего». Так мама получила паспорт. Работала на швейной фабрике, жила у родственников на квартире, потом заработала денег на крошечную половину деревянного дома на улице Энгельса и смогла забрать из деревни мать и младшую сестру.

Мы с сестрой родились с разницей в один год и три месяца. Жить стало очень тесно. Чтобы получить комнату в кирпичном благоустроенном доме, отцу пришлось на полгода уехать в лесопункт на заготовку древесины (вроде командировки). Все заводское начальство проживало в нашем доме в отдельных квартирах, а рабочий люд – в коммуналках. В нашей – 10 детей до 7 лет – один туалет, одна кухня (три керосинки и один керогаз). По субботам – банный день, надо было топить титан, чтобы была горячая вода. Для этого летом всей семьей заготавливали дрова – пилили, кололи, складывали в поленницы. Жили с соседями дружно, по-другому было нельзя – и праздники вместе, и дети болели одними болезнями одновременно.

Бузил в пьяном виде только один сосед, причем самый маленький и тщедушный. Отцы семейств разбирались с ним легко – привязывали на кухне к батарее отопления, пока не проспится, то есть до утра. Мы, дети, выглядывали из коридора, а он слёзно просил нас, чтобы отвязали. Было страшно и смешно, мы с визгами разбегались. Но зла никто друг на друга не держал. Мы до сих пор поддерживаем добрые отношения.

Дети в нашей квартире были замечательные – дружные, спокойные, хорошо учились в школе. Кроме того, мы постоянно устраивали концерты, КВНы, конкурсы рисунков… Красота, да и только. «Временные трудности» нами, детьми, не замечались и не воспринимались всерьёз. Помню, когда мне было лет семь, мамин брат (военный, капитан дальнего плавания из Кронштадта) привёз в подарок никогда не виданную и уж тем более не пробованную плитку шоколада «Золотой якорь». Она запомнилась на всю жизнь, даже на обертку все смотрели с завистью, хранили такие вещи (фантики) долгие годы.

Город наш в шестидесятые годы был почти деревней: однажды утром мама шла на работу и встретила лису, весело (как ей показалось) перебегающую ул. Пролетарскую. Другая история: во время строительства ГПЗ к рабочим прибился лосенок, и бригада отца подкармливала его некоторое время. А вот трудности были самые что ни на есть городские.