– Я постараюсь это сделать, – Мефодий даже не повернулся, – но пока нужно понять, что к чему. Сейчас нет никакой определенности, сложно найти решение. Может быть, они нам и не враги вовсе.

Запрягли быстро. Через несколько минут автобус тронулся. Пожилой и два его бойца сидели на крыше, а кони средним шагом шли по дороге, везя за собой необычную повозку.

– Вообще непонятно где мы, – Рита смотрела в окно и прислушивалась к своим ощущениям, – вы, кстати, не заметили, что наши эмоции, как бы это сказать…

– Притуплены? – Галя также старалась разглядеть в щель между досками хоть что-нибудь кроме буйства лиственных по краям дороги.

– Да, есть такое, – Макс поежился, – сам себя не узнаю. Раньше бы запаниковал, а сейчас просто сижу и думаю, что дальше. Не страшно совсем.

Лес кончился внезапно. Справа начался деревянный забор с деревянными крышами за ним.

– Ого! Да тут целая деревня! – Рита лицом прильнула к доскам, – смотрите, там ребенок.

На одной из крыш сидел мальчик лет десяти. На нем был одет такой же комбинезон, как у хозяев того трехэтажного дома. Ребенок смотрел на автобус.

– Кыш! – послышался сверху голос пожилого, – Говорили же, не высовываться!

Мальчик покорно скатился вниз по крыше и, судя по всему, спрыгнул на землю.

Потом снова начался лес.

– Не знаю, – задумчиво произнес Мефодий, – может быть, это какие-нибудь старообрядцы? В Сибири периодически находят деревеньки, где они живут так, как жили сотни лет назад. Без электричества, без компьютеров.

– Откуда тогда тот дом, где мы были? Он не выглядит традиционной постройкой, да и автобус этот… Как минимум, кто-то когда-то на нем сюда доехал, а, значит, это не глушь несусветная.

– Максим, честно, я не знаю. Я профессиональный военный. Я проходил подготовку такого уровня, что даже авторы русских боевиков не представляют. Ну и навидался всякого. И в России, и за рубежом…

– А за тобой, случайно, не вражеские военные гнались в тот вечер? – Максим сделал паузу, – Так странно говорить о тех событиях как о далеком прошлом…

– Нет, не военные это были. Я начал рассказывать, но меня прервали, – Мефодий посмотрел на Макса, – а насчет того, что совсем недавно я стрелял в тебя… Да, ты знаешь, у меня те же ощущения. Будто бегу по коридору, залетаю в вашу комнату…

– Гримерку, это была моя гримерка.

– Залетаю в гримерку, потом происходит то, что происходит, затем стреляют в меня, я падаю, вижу, как кровь мешается на полу с соком, а через пару мгновений открываю глаза и наблюдаю вас и себя пристегнутыми к кроватям.

– Я пить хочу, – Галя жалостливо посмотрела на Максима, – жарко как-то. Во рту пересохло.

– Эй, – встав с сидения и стукнув в потолок, крикнул Макс, – вы воды хоть дайте! Девушка пить хочет.

Открылся потолочный люк и к ногам максима упало что-то бесформенное. Через полсекунды люк снова захлопнулся.

Макс поднял то, что закинули сверху. Больше всего это напоминало небольшой мешок из грубой кожи. Но, судя по всему, в мешок была налита вода. Справившись с хитрым узлом, Макс сделал несколько глотков. Действительно, вода.

– М-м! – отпив, произнесла Галя, – Вкусная-то какая. Надеюсь, не отравленная.

– Очень интересный, однако, способ хранить воду, – Мефодий крутил в руках мешок, – Нетрадиционный. В Азии такое можно встретить. У нас в стране, кажется, такое не практиковали. А на монголов наши, назовем их так, новые друзья не похожи.

– Да, я тоже об этом подумала, – Галя снова стала смотреть сквозь щели на деревья, проползающие мимо, – у меня такое ощущение, что мы представляем для них какую-то ценность. Несмотря ни на что, они очень бережно с нами обращаются. Одели, воду дали. Да и к автобусу вели, хоть и жестко, но довольно бережно.