Однажды в эфир с Трекером начал выходить парнишка, по голосу – совсем ещё ребёнок. Трекер представил его Шкетом и отдал ему две передачи в неделю, в которых Шкет рассказывал о книгах, читал небольшие отрывки и, конечно, болтал с Трекером. Книги они находили там же, где и музыку: в разрушенных и заброшенных городах старого мира. Для своего юного возраста Шкет оказался крайне начитанным и литературу выбирал нелегковесную – в основном классику и поэзию, и понимал прочитанное тоже очень по-взрослому. На фоне балагура Трекера он казался маленьким старичком: серьёзным и основательным, но всё же умеющим и шутить, и веселиться.

Артемия никогда их не видела, но люди говорили, что Трекеру чуть за тридцать, и он уж с десяток лет одинёшенек – а сейчас с худым курносым мальчишкой – колесит по дикополью на видавшем виды пикапе, ведёт свои эфиры и не отказывает в помощи тем, кто её просит. С его лёгкой руки крупные ночлежки дорожного братства, которые стояли на самых наезженных маршрутах, обзавелись ящиками, куда любой мог бросить своё сообщение. Раз в несколько недель Трекер, объезжая ночлежки, забирал эти записки и зачитывал их в эфире – хорошее подспорье для тех, у кого нет никакой связи, кроме сарафанного радио и «Радиотрёпа».

Артемия не раз ночевала в этих ночлежках и ящики видела собственными глазами, как и тех, кто, сосредоточенно сопя и почёсывая затылок, выводил огрызком карандаша своё послание на уже порядком истёртом ластиком клочке бумаги, использовавшейся для таких записок многократно. Но встретить нигде не задерживающегося Трекера стало бы слишком невероятным совпадением. А жаль: ей было интересно глянуть, как он выглядит и насколько похож на тот образ, который рисовало её воображение.

Однажды она тоже опустила в ящик записку – смехотворно несерьёзную, и не ожидала, что та попадёт в эфир. Но Трекер её зачитал – он зачитывал всё, что не несло зла.

– Отправительница с рыжими косами никогда нас не видела и интересуется, как мы выглядим, ей очень хотелось бы это представить, – прочёл Трекер, и у Артемии от неожиданности захолонуло сердце.

Она ночевала под открытым небом на берегу озера, на многие километры вокруг не было ни души, только её механический пёс и голоса двоих парней из радиоприёмника. Но её вопрос, озвученный Трекером, словно перенёс его сюда – так близко, что можно было дотронуться, не сходя с места. Артемия непроизвольно выпрямила спину и поправила растрёпанные волосы, выудив из них какую-то жухлую травинку. «Дура, он где-то далеко и не может меня видеть», – одёрнула она себя.

– Как мы выглядим, Шкет? – продолжал Трекер, и в его голос закралось озорство.

– Ну-у-у… – протянул мальчишка, и Артемия представила, как он окидывает Трекера изучающим взглядом. – Ты похож на пирата из книжки.

– Серьёзно?! Значит, я бородат, патлат, одноглаз и вечно пьян, – рассмеялся Трекер. – Ношу треуголку с пером и намертво пришпиленное к плечу, заметно траченное молью чучело попугая, доставшееся мне в наследство от прабабки. Видимо, впечатление я произвожу куда более эпатажное, чем рассчитывал, но вам вряд ли понравится, прекрасная отправительница с рыжими косами.

Следом рассмеялся и Шкет:

– Нет, всё не так! Просто твоя рука смахивает на крюк.

– Ну вот, прекрасная отправительница, у вашего покорного ещё и руки-крюки! Так что оставьте это пренеприятное и неблагодарное дело – представлять, как выгляжу я, и лучше представьте Шкета: он просто херувим с открыток старого мира, если вам доводилось их видеть, разве что схуднувший на моей криворукой походной стряпне и не столь розовощёкий, поскольку давно не мыт…