На дворе бушевали лихие 90-е, самое их начало, и с выбором моделей было сложно. Советские игрушки делать уже перестали, а китайские еще толком не завезли. Но были тогда разнообразные кооперативы, которые клепали из непонятно чего разные дурацкие модели.

У меня был, например, большой такой Боинг поносно-коричневого цвета, был По-2, который я так и не сумел собрать, и было несколько вариаций Ил-2 под кодовым названием «штурмовик». Некоторые модели были сделаны по старым хорошим лекалам, а некоторые – как попало, и склеить их красиво не получалось. Но я не привередничал. Короче, что было в продаже, то и выпрашивал у родителей, прилагая весь свой дар убеждения.

Новые модели покупались не часто, и очередное приобретение было моим личным праздником. А голубой мечтой была большая модель крейсера «Аврора» и большая модель Ту-144. Их у меня так никогда и не было.

Склеенные самолеты висели в моей комнате, на ниточках, на карнизе для штор, стояли в стареньком серванте и уже никуда не помещались. Было их, наверное, пара десятков. Увы, даже фотографий этой красоты не сохранилось. Помню только, что боялся их трогать, потому что клей от времени высыхал и детали могли отвалиться: криворукость я пытался компенсировать бережливостью.

Тогда я считал, что увлекаюсь авиацией. Со временем я вырос, времена изменились, интересы тоже. На первый план вышли девочки и музыка, и стало как-то не до самолетов.

Закончилась история самолётостроения красиво, но печально. Мы переезжали на другую квартиру, и увезти с собой эти самолеты не было ни возможности, ни желания. А я же ещё хранил коробочку от каждого с запасными деталями. В общем, коробочки я вынес на помойку, а самолеты – на песочницу тогдашним детям нашего двора.

Я отлично помню этот чувственный момент, когда стою посреди двора и смотрю, как дети безжалостно уничтожают всё, что мне было так дорого. Им понадобилось минут десять, чтобы превратить мои богатства в бесполезный хлам. Это было больно. В этот момент я, наверное, окончательно расстался с детством.

С тех пор я склеил пару моделей в достаточно взрослом возрасте, но никакой радости не почувствовал. До сих пор, посещая с сыновьями игрушечные магазины, я останавливаюсь возле полок с моделями самолетов и разглядываю их.

Там, в коробках, хранится моё детство, в которое у меня больше нет доступа, как не измажься клеем и какие деньги ни плати. Маленькие пилоты на маленьких самолетах теперь отправляются в полёт без меня. А у меня остались только воспоминания и буквы, которые никогда не предают.

Утром в комнате зябко, остывший пол охлаждает нагретый моим дыханием воздух. Кошки, нахохлившись, валяются вокруг меня в кровати. Просыпаюсь я сильным независимым мужчиной, весь в неодобрительных кошачьих взглядах. Хотя засыпаю обычно уставшим от жизни циником, от которого пахнет табаком и мятой с лимоном.

В городе пахнет дымом и пятницей. Машины боязливо прижимают зеркала, увидев издали приближающийся трамвай. Люди уже перестали укрываться в тени и стараются находится на пути следования солнечных лучей.

В офисе пахнет баурсаками и кофе. Работать не хочется, все празднуют и смеются невпопад. Телефон вздрагивает от входящих сообщений, а зарядка осталась дома. Хорошо, что у всех коллег зарядки одинаковые.

Чем будет пахнуть мой вечер – пока не знаю. Надеюсь, что хорошим настроением и ожиданием чудес. Ну, или, хотя бы, вкусной и нездоровой пищей. И книжками. И усталостью. И смешным сериалом. И масляным радиатором.

А выходные будут пахнуть весёлыми детьми и походными вещами, которые пора извлекать из кладовки. И ещё чем-нибудь приятным. Там придумаю. Потому что, ну а как иначе?