Переступив порог после ремонта, Лера в изумлении обошла свои владения. Неожиданно возникший простор привел ее в восторг. С тех пор она заботливо следила за сохранением антуража. Особенно после того, как мама предрекла, что вскоре под управлением Леры от скандинавского стиля ничего не останется.

Минималистично обставленная комната легко выполняла функции тренажерного зала. Раз, два… двенадцать. Раз, два… двенадцать. Чертов будильник… Играл постпанк, заставлявший Леру испытывать ностальгию по чему-то неслучившемуся. Раз, два… двенадцать. Неизменный набор упражнений, нарушаемый в случае растяжений, ушибов, однажды – перелома (ночное дежурство, вызов по сигналу женщины, боящейся, что ее зарежет муж, и пьяный боров со всей силой захлопывает дверь – по Лериной щиколотке. Глупо…).

Кофемашина по таймеру, душ. В этот раз не забыла полить растения. Когда комнатные цветы в очередной раз засыпали пол высохшими листьями, Лера выкидывала их вместе с горшками, но затем предпринимала новую попытку позаботиться о ком-то. Расписание завтраков, составленное на неделю, пункт третий – омлет по-гречески. Лера расставила на столе ингредиенты и позвонила маме.

Раньше та была высокопоставленным столичным чиновником, а отец руководил фирмой, участвующей в госзакупках и зависящей именно от маминой чиновничьей благосклонности. После выхода мамы на пенсию дела у отцовской компании пошли туже, но бизнес удалось выгодно продать. Жили они безбедно, и финансовые горести не омрачали их отношений с дочерью. Одно время родители настойчиво пытались выдать Лере деньги на ту или иную покупку, но она не нуждалась ни в чем, чего не могла приобрести на свою зарплату.

Как всегда с момента ремонта в квартире, мамины губы улеглись в недовольную складку.

– Ты сегодня без опозданий, Валерия, – протянула она, приняв в кресле властную позу – точно заслушивая доклад подчиненного. – Неужели раскрыли это ваше отвратительное дело?

– Нет, мама, оно теперь надолго затянется. Им занимается следственно-оперативная бригада главка.

– То есть медаль тебе по итогам не вручат? – засмеялась мама, посчитав сарказм удачным.

Щелк – шестой черри разрезан. Сковородка разогрелась.

– Как у папы давление?

– Ох! – закатила глаза мама. – И тебя он заставил волноваться… Ну что ты крутишься?

– Я готовлю, мама.

Взбитые яйца зашипели, перебив недовольную реплику из трубки. Таймер.

– Что готовишь? – заинтересовалась мама.

– Омлет по-гречески.

– Не знаю такого. Я думаю с твоим отцом поехать этим летом в Грецию. Но никак не можем определиться – куда.

– В Ионию? – наугад предложила Лера.

– Что? Почему?

– Как думаешь, положить пять или шесть оливок?

– Клади пять.

Поколебавшись, Лера украдкой положила шесть. Как легко обманывать постаревших родителей.

– Смотрела вчера восхитительный документальный фильм о греческом ренессансе…

Слушая рассказ (мама, как обычно, не нуждалась в собеседнике), Лера закончила готовку и села завтракать. Вечером бы зайти в магазин, фрукты кончаются. Съел Андрей те апельсины? Хм… Все-таки какой нетипичный труп в том гараже. Прав был прокурор, не виноват муж, а она и не поверила сперва… Надо купить ту блузку, а вдруг – ха-ха! – удастся погулять в ближайшее время?

Лера не сразу заметила, что теперь звук издает только ее стучащая вилка, и посмотрела на экран. Мама подставила лицо свету, омывающему ее через окно веранды, сощурила глаза, отчего тонкие веки уязвимо подрагивали, и улыбалась теплу, убаюканная, как младенец, разговором с дочерью. Лере хотелось потянуться, коснуться, сберечь маму такой.

– Мам, – как-то беспомощно позвала она.