– Современные наряды так безыскусны и непривлекательны, – пробормотал он себе под нос, рассматривая в лорнет школьный пиджак и брюки Джейка. – Не в обиду вам будь сказано, мой мальчик, – добавил он с улыбкой.

– Абсолютно с вами согласен, – заверил его Джейк, улыбнувшись в ответ.

Он всегда терпеть не мог школьные брюки, кусачие и жаркие вне зависимости от погоды.

– Позже, – пообещал Гондолфино, – мы подберем вам что-нибудь достаточно изящное. У вас подходящая внешность. Bel viso[17].

Внезапно со всех сторон зазвонили колокола.

– Десять часов, – объявил Натан. – Пора.

Все трое попрощались с синьором Гондолфино. Уходя, Джейк задержался взглядом на рядах великолепных костюмов. Они вернулись тем же путем, что и пришли, вниз по лестницам и назад по коридорам, к парадному залу. В голове у мальчика бурлило множество мыслей. Хотя его приятно поражало то, сколько людей знали родителей, и успокаивало то, насколько высокого мнения все о них были, каждое новое упоминание вызывало приступ тревоги за них.

Еще, по правде говоря, Джейк никак не мог понять смысл и цели действия удивительной организации, на которую все это время тайно работали папа с мамой. Он определенно начал догадываться, как она действует, но один важный вопрос так и остался без ответа.

– Я не хотел бы показаться тупым, – начал он, когда они приблизились к двойным дверям в конце коридора, – но чем именно вы все занимаетесь? В смысле, Секретная служба хранителей истории… для чего она вообще существует?

Натан застыл на месте, Топаз тоже. Они обернулись к Джейку. Натан гордо улыбался.

– Хороший вопрос, – кивнув, одобрил он, набрал в грудь побольше воздуха, расправил плечи и объявил театральным шепотом: – Мы спасаем историю. Мы ставим на кон собственные жизни, чтобы делать это.

– Да, это я, кажется, понял, – забормотал Джейк, которому этот ответ ничего не прояснил. – Но как? В каком именно смысле?

Топаз пришла ему на помощь.

– Должно быть, тебе всегда казалось, что история – это нечто законченное, уже свершившееся в прошлом?

– Разве не это означает понятие «история»? – спросил Джейк.

Натан рассмеялся и покачал головой.

– Pas du tout[18], – ответила Топаз с привычным уже легким акцентом. – Ничуть. История постоянно развивается. Видишь ли, это не прямая линия, а сложная, изменчивая структура.

Джейк внимательно слушал.

– Поскольку история никогда не заканчивается, – продолжила девочка, – некоторые люди все время пытаются ее изменить. Изменить к худшему. Что, если бы Тамерлану удалось поработить всю Азию, или Робеспьер превратил Европу в полицейское государство, или Адольф Гитлер победил в последней Мировой войне?

Мальчик впервые слышал, чтобы Топаз говорила так – торжественным, приглушенным голосом.

– Как ты, должно быть, узнал в школе, и так уже случилось слишком много жестоких бедствий. Мы же пытаемся сохранить оставшуюся историю в безопасности, насколько это вообще возможно.

Джейк невольно страстно закивал. Он посмотрел на Натана: даже тот сейчас выглядел мрачным. Затем на лицо юноши вернулась улыбка, и он хлопнул нового приятеля по плечу.

– Давайте же зайдем и выясним, из-за чего весь этот переполох!

Он распахнул двери, и все трое ступили внутрь.

Парадный зал оказался просторным, светлым помещением с четырьмя огромными, выходящими на море окнами. Посередине стоял длинный стол для совещаний со стульями. Норланд наполнял водой стаканы и аккуратно расставлял их по местам.

Пока они ждали остальных, Топаз рассказала Джейку о том, что парадный зал был тайно спроектирован и сооружен в тысяча шестьсот семидесятом году выдающимся французским архитектором того времени, Луи Лево (который также строил королевский дворец в Версале), и как Магнесия Гипотека, утонченная супруга седьмого командующего Секретной службой, некогда сказала о его знаменитых окнах: «Это глаза, с помощью которых можно увидеть весь мир».