Ниже СССР Руслан начертил ярко-оранжевый круг. Он называл его экватором и объяснял мне, что это самое жаркое место на Земле. Вокруг экватора плескалось Индийское море. Иногда по ночам кровать Руслана превращалась в скрипучий парусный корабль и доставляла его на настоящий экватор. Днём, когда я после школы гостил у него, мы тоже плавали туда, но только понарошку. Мы кипятили воду в старой кастрюле, потом ставили кастрюлю на кровать и, накрывшись двумя одеялами, вместе потели в жарком экваториальном климате. И вот однажды, когда мы так потели, Руслан рассказал мне про тайную комнату. Вход в неё открывался в стене за картой земных полушарий. Только Руслан знал хитроумную комбинацию невидимых рычагов и кнопок, которая делала чудо возможным.

Вначале, по рассказам Руслана, в тайной комнате были только солдатики: индейцы, ковбои, рыцари и первобытные люди, которые сами сражались друг с другом, стоило только оживить их волшебной водой. Однако с каждой новой историей богатства тайной комнаты приумножались. После очередного похода туда Руслан поведал мне о том, что там есть ещё и игрушечные автоматы, пистолеты, танки, самоходки и бронетранспортёры. Он упивался собственным рассказом о том, как играл этими игрушками. Постепенно оружейный арсенал пополнился саблями, мечами, луками и арбалетами. Вскоре в комнате появились автоматы с газированной водой и игровые автоматы, холодильник с «эскимо» и банановая плантация. Последним на этой горе изобилия возник огромный цветной телевизор, по которому день и ночь показывали новые выпуски «Ну, погоди!»

Однажды, набравшись наглости, я заявил Руслану, что тоже был в тайной комнате. На секунду он задумался, а потом просто спросил: «А там темно или светло?» Я выпалил наугад: «Конечно, светло!» «Дурак! – засмеялся Руслан. – Там темно!»

Помочь Инне не составило особого труда. Она и сама могла бы всё сделать, если бы не ленилась шевелить мозгами. Замша вернулся за свой стол и сел в кресло. Ему казалось, что его голова плотно стиснута с обеих сторон огромными грудями. Он хотел было приняться за работу и щёлкнул мышкой в папку на рабочем столе, но вскоре сдался и, прикрыв глаза, расслабленно откинулся на спинку кресла.

Инна. Долгое растянутое носовое «н» в середине вызвало у Замши привкус жимолостной горечи во рту. Он видел кусты, усыпанные синими ягодами. Срывал одну, стирал пальцем бархатистую пыльцу, а из-под неё смотрела тёмная глянцевая лиловость. Лиловый коровий глаз. Инна – Небесная Египетская Корова. Тёмно-синее тело, усыпанное звёздами. Огромное тяжёлое вымя, готовое пролиться на Замшу тёплым молочным дождём. Он вдруг испугался того ненасытного слепого желания, которое пробудила в нём Инна, и чем тупее был её взгляд, тем сильнее было его желание. «Она же тебя клеит, дурачок! – сказал суровый и насмешливый Замша Замше вялому и аморфному. – Иди и пригласи её вечером куда-нибудь». Аморфный Замша активно начал протестовать. Спор окончился тем, что суровый Замша плюнул в сердцах и исчез в облаке искр и дыма.

Замша бросил взгляд на часы и понял, что был «почти обед». Отрезки времени, называвшиеся «почти обед» и «почти вечер», составляли львиную долю рабочего времени. Лёгкий укол совести заставил Замшу тяжело вздохнуть. Он так ничего и не сделал с утра. Тем меньше у него оставалось моральных оправданий для того, чтобы требовать увеличения оклада.

После обеда Замша некоторое время лениво путешествовал по страницам глянцевых журналов, разбросанных тут и там в офисе, и дремал в кресле. Он с ужасом отмечал про себя, что инертное болото лени затягивает его в свои глубины, и пытался проанализировать, как такое могло произойти. Ответом стало слово «разочарование». Замша понял, что разочарован. Разочарование копилось постепенно и достигло своей кульминации не так давно, когда ему пришлось выступать с речью перед судом одной из высших инстанций. Замша целый месяц готовился к этому процессу. Дело было не из лёгких, несколько лет оно ходило по инстанциям, подлежащие применению законы, как и мнения судей, противоречили друг другу, но, изучив горы законодательных актов и судебных прецедентов, Замша распутал клубок противоречий и создал стройную систему аргументации. Он необыкновенно гордился собой, как шахматист, выигравший партию у компьютера. Система права действительно представлялась ему чем-то сродни машине, которая при кажущемся совершенстве всё же была несовершенна и то и дело давала сбои. Разрешая какой-нибудь правовой казус, Замша тем самым доказывал машине, что он её настоящий хозяин.