– Ну как же… – Русальский удобно откинулся в кресле. – Обычная процедура. Когда у предприятия большие долги и хозяева не хотят дожидаться банкротства, они проводят процедуру реорганизации в форме выделения: выделяют из предприятия новое юридическое лицо, которому передают все активы, а долги оставляют на старом.

– И что, закон такое допускает? – удивился Кокоша.

– Конечно, допускает! А новый закон о регистрации юридических лиц даже не даёт налоговым органам полномочий проверить, извещены ли кредиторы о предстоящей реорганизации! Впрочем, раньше, когда это проверялось, люди всё равно выкручивались. Посылали заказным письмом пустые листы бумаги или поздравительные открытки, а в регистрирующие органы приносили почтовые квитанции о том, что кредиторам, дескать, направлено уведомление.

– Ебанутые у нас законы, – констатировал Кокоша. – Сюда поставь, – приказал он секретарше, которая принесла маленький серебряный поднос с кофе и шоколадом.

– Я так думаю, Толик мне специально перед выборами устроил, блядь, козью рожу, – задумчиво проговорил он.

– Самое-то интересное, братцы, – сказал Русальский, поднося чашку ко рту с нескрываемым детским восторгом, – самое-то интересное, что граждане от этой реорганизации нисколько не пострадали, насколько я могу судить! Ведь их же как акционеров перетащили в новое общество с тем же количеством акций. Вот на что будут упирать адвокаты Гурдюмова. И я, честно сказать, этого вашего Толика прекрасно понимаю. Если хотите, морально-психологически я полностью на его стороне. Представьте: нависает банкротство, имущество предприятия надо спасать через реорганизацию, но для реорганизации нужно иметь более трёх четвертей голосов на собрании акционеров, а у Гурдюмова и его команды их чуть меньше, он знает, что недостающая часть голосов принадлежит обычным бывшим работягам с завода, которым трудно что-либо втолковать, сами только что видели, и принимает решение получить эти голоса не совсем, так сказать, законным путём.

– Вот я про что и говорю! – шевелит нижней губой Кокоша. – Нарушение всё-таки есть! Тогда почему, блядь, мы можем проиграть суд?

– Э-э-э… – Русальский поставил чашку и поднял вверх указательный палец. – Всё не так просто, братец вы мой. Есть тут свои малюсенькие процедурные тонкости.

При словах «малюсенькие процедурные тонкости» Кокоша недовольно поморщился.

– Процедурные тонкости, – продолжал адвокат, – заключаются в том, что протоколы с подлинными подписями граждан у Гурдюмова есть.

– Ну так подписи же получены мошенническим путём!

– А это ещё нужно, извините, доказать.

– И докажем, блядь. В чём проблема?! Притащим всех свидетелей в суд.

– В том-то и дело, что акционеры будут истцами, а не свидетелями, и все наши доказательства сведутся к объяснениям самих же истцов. А ещё учтите, что дело рассматривать будет арбитражный суд. Этот суд изучает только документы и редко слушает свидетелей. Вот так. Поэтому-то дело ваше дрянь.

– Возбудим против Толика уголовное дело по факту мошенничества, – не сдавался Кокоша.

– Не выйдет, – ответил адвокат, – для ментов такое дело заведомый «висяк». Чтоб его возбудить, нужны серьёзные связи в органах.

– У тебя же они есть.

– Есть-то есть. Но кто ж нынче бесплатно работает?

– Блядь, – сказал Кокоша. – Это же сколько бабла мне надо будет ввалить в эту предвыборную кампанию?!

– Кроме того, – продолжал Русальский, – Вы в курсе, что права Гурдюмова защищает юридическая группа «Ваш интерес»?

– Кто это? – поинтересовался депутат.

– Это сам Николай Николаевич Свирин, – отвечал адвокат. – Бывший… – Он понизил голос и ткнул пальцем в потолок.