Некоторые считают, что весь бизнес спиритической фотографии – обман. Мистера Мамлера вывели на чистую воду. Братья Аккерман не раз доказывали это, создавая точно такие же фотографии с помощью хитрых методов экспозиции и проявки. Так тяжело отличить мошенника от истинно одарённого, и некоторые утверждают, что ваше присутствие здесь грозит подорвать доверие к Ордену Серебряной звезды.

Все за столом кивают, будто думают то же самое, но мисс Элдридж – единственная, кто вправе озвучить их мысли.

– Мошенник? – спрашивает мистер Спенсер, прикладывая руку к груди и виртуозно изображая оскорблённые чувства. – Вы не хуже меня знаете, что всё непонятное часто называют обманом, фокусом. Если вы попросите меня рассказать, как устроен мир духов, к моему великому сожалению, я не смогу этого сделать. Подобные объяснения лучше оставить таким, как вы.

– Не смейте разговаривать с ней в таком тоне! – говорит Чарльз, поднимаясь, но мисс Элдридж останавливает его жестом.

– Уверена, он не хотел меня оскорбить.

Мистер Спенсер тихо закипает от злости. Он может скрыть это от других, но не от меня.

– Если нет объяснения, это ещё не значит, что я мошенник. Разве нет фокусников, способных повторить то, что делаете вы?

Мисс Элдридж кивает с лёгкой улыбкой на губах. Она наслаждается ситуацией, пусть и единственная из присутствующих.

– Напомню, что я позволил вашему помощнику Чарльзу тщательно осмотреть мой фотоаппарат по приезде. Вы обнаружили что-либо необычное?

Чарльз качает головой.

– Нет, сэр.

– И я позволил Чарльзу купить фотографические пластинки для завтрашних портретов. Он держит их в своей комнате, чтобы удостовериться в отсутствии обмана, – он бросает на меня многозначительный взгляд. – Я и пальцем не притронусь к ним. Он сам вставит их в мой фотоаппарат, затем вынет и проявит. Будь я аферистом, я бы ни за что не допустил столь унизительного обращения. Если, конечно, вы не подозреваете, что Чарльз в сговоре со мной.

Нервный смешок раздаётся за столом, и мисс Элдридж повышает голос, чтобы её услышали.

– Эти предостережения нужны только потому, что на кону моя репутация. Уверена, вы понимаете.

– Завтра все узнают правду, и я не потерплю больше никаких обвинений. – Мистер Спенсер уходит, и Джон бросает на меня прощальный взгляд, прежде чем подняться из-за стола и выйти из комнаты.

– Кажется, я оскорбила его, – говорит мисс Элдридж, отпивая из своего стакана с лукавым блеском в глазах.

– Зачем вы пригласили его? – спрашивает Чарльз. – Такого шарлатана ещё свет не видывал.

– Поначалу из любопытства, но теперь мне кажется, всё намного сложнее, – говорит она, затем обращается ко мне с улыбкой: – Твоему аппетиту можно позавидовать, барышня. Тебе всё понравилось?

Я киваю и стараюсь не смотреть ей в глаза.

– Тогда пора спать. Я тебя провожу.

Мисс Элдридж берёт меня за руку и ведёт по лестнице на второй этаж, в длинный коридор с полудюжиной дверей по правой стороне. Дом – смешение старого и нового. На потолке горят электрические лампочки, а на стенах – золотые канделябры с мерцающими свечами. Стены оклеены выцветшими зелёными обоями, и на них висят картины с изображением ангелочков и ягнят. Особое внимание я обращаю на половицы, запоминая, которые скрипят, а которые нет. Мы поворачиваем налево, идём вдоль задней части дома, – здесь ещё больше дверей. Это, должно быть, самый большой дом в мире. Нужно спланировать всё заранее, иначе мне ни за что не найти спальню Чарльза.

– У нас есть несколько свободных комнат до завтрашнего приезда гостей. Можешь спать сегодня здесь.

Она открывает дверь в небольшую комнату. Мой чемодан уже здесь, возле высокой голубой кровати с деревянным каркасом. В комнате есть ковёр, книжные полки и картина с изображением фермера в поле и огненными облаками, нависшими над ним. Окно выходит в лес, а на подоконнике мерцает масляная лампа.