А про себя подумал Иван: «За Данилой надо бы присмотреть да рассказать обо всем Черноярцу. Тот казак с головой, бывалый, может, и распутает что в этом тайном деле».

11

Разин уходил из Астрахани гораздо раньше, чем пред – полагалось. Этого хотели и казаки, и воеводы. Прозоровский понимал, что дальнейшее пребывание казаков в городе стано – вится опасным, поэтому не стал требовать от атамана выпол – нения всех предъявленных ранее условий, а торопил его с ухо – дом на Дон.

Покидал славный атаман великий торговый город как побе – дитель – при пушках, со всем своим войском, со всем захва – ченным в походе богатством и ясырем.

Перед тем как уйти из Астрахани, ходили казаки в город уже не торговать. Крутились они около крепостных стен, ворот, подходили к пушкам, разглядывали укрепления, вели тайные разговоры с бедным людом.

И вот уже разинские струги готовы к отплытию. Казаки прощались с астраханским народом, пили походную чарку и крепко обещали голому люду вернуться назад, чтобы избавить его от воевод да стрелецких начальников.

Доносили истцы про все это воеводе Прозоровскому: дес – кать, снова затевает что-то Разин, но никто толком не знал что, да и откуда им было знать про тайные думы атамана.

Провожать Разина на пристань пришел сам Прозоровский со своими воеводами, дьяками, стрелецкими начальниками. Князь подвел к Разину своего сотника и сказал как можно громче, чтобы слышали все:

– Вот вам в провожатые стрелецкий сотник Леонтий Плохой с пятьюдесятью стрельцами. Это чтобы по пути вы не натво – рили худа.

Сменился в лице атаман, заходили желваки на скулах, рас – ширились ноздри, зажглись глаза недобрым огнем, но пересилил он свой гнев и ответил шуткой:

– Зачем нам, воевода, столько провожатых, разве мы сами дороги на Дон не ведаем?

– Волей государя нашего Алексея Михайловича, поплывет с вами охрана, чтобы не учинил ты на Волге лиха, не дурил, не мутил народ.

Хотел Степан резко ответить воеводе, уже и надумал, что скажет, но только сила была на стороне князя. Стиснул зубы атаман, сверкнул глазами, а на открытую вражду не пошел, процедил сквозь зубы:

– Что ж, князь, пусть плывут. Только неуютно им будет с нами. Сам знаешь: не очень-то казаки жалуют служилых.

Ничего не ответил воевода атаману, отвернулся от Разина, стал что-то спрашивать у князя Львова. Затем обратился к Степану:

– Идучи на Царицын, чтобы никаких людей к себе не при – нимал и на воровство не подбивал. К государевым людям, купцам и другому народу, что плывет по Волге на Астрахань, чтобы не домогался и никакого вреда и обид не чинил, и вели – кого государя Алексея Михайловича опалы на себя не наводил.

От слов воеводы, сказанных принародно, Степана коробило: он еле сдерживался, чтобы не рассердить Прозоровского. Гро – зно глядел темными очами на князя да в страшной злобе сжи – мал рукоять сабли.

Видя, что в любую минуту может случиться непоправимое, рассудительный Иван Черноярец постарался как можно скорее увести Разина от воеводы.

– Что, Степан Тимофеевич, отчаливать будем? – громко спросил первый есаул и повернулся к воеводам. – Прощайте! До скорой встречи! – почти крикнул он и, ухватив за локоть, потянул за собой упирающегося Разина на струг. Кровь уже ударила в лицо атаману, он находился на грани безумной вспышки гнева, а в такие минуты был опасен и мог натворить много нехорошего.

– Пора, пора, Тимофеевич! Пора уходить! – приговаривал Черноярец, увлекая за собой атамана.

– Сволочь! Ах ты сволочь! – хрипло вырвалось из горла Разина. – Я тебе покажу провожатых! Всех утоплю, как кутят! Дай только отойти от Астрахани!