– Товарищи, – энергично начал Наиль Мухтарович, – я собрал вас сегодня для того, чтобы сообщить пренеприятнейшую новость. По поступившей информации из компетентных источников сегодня в городе возможны массовые беспорядки и провокации.

Зал зашевелился, зашумел.

– Этого следовало ожидать, – выкрикнул кто-то с заднего ряда.

– Доигрались, – поддержали из центра.

– Да об этом шумит уже весь колледж, товарищи, ну неужели вы сами не видите, что ситуация давно выходит из-под контроля, – поднявшись со своего места в полный рост, эмоционально и на повышенных тонах говорила заведующая кафедрой экономической теории, грузная женщина лет пятидесяти. – Я предлагаю отменить сегодня занятия…

– Да вы в своем уме, – дерзко перебил ее на полуслове Наиль Мухтарович, – это что еще за самодеятельность? Вы что, работы лишиться хотите, ну это я вам быстро устрою, – истерично брызгая слюной, завопил обезумивший директор. – Немедленно, – тряся пустым стаканом с трибуны, кричал Наиль Мухтарович, – вы слышите меня, немедленно собрать всех своих учеников на занятия и проводить их согласно расписанию, ни на минуту, ни на секунду не сокращая учебного времени. И чтобы ни один учащийся не был замечен на улицах города в учебное время. В противном случае преподаватели, замеченные в попустительстве и провокациях, будут незамедлительно уволены. Всем все ясно? – яростно оглядывая зал, закончил свою речь Наиль Мухтарович.

От неожиданного всплеска ярости директора в зале повисла глубокая тишина.

– А если кто не придет на занятия, – робко поинтересовался со второго ряда преподаватель физики, – что тогда?

– Тогда докладную мне на стол и при отсутствии уважительных причин – отчисление, – резко ответил Наиль Мухтарович. – Еще есть вопросы?

Вопросов больше не оказалось, и все присутствующие, с крайне неприятным осадком в душе, тут же разошлись по своим кабинетам.

– Третья группа, переходим в свободную аудиторию, в кабинет литературы, – делал громогласное объявление на весь коридор декан третьего отделения.

– Четвертый курс, все дружно поднимаемся в спортзал, – зазывал своих учеников мускулистый учитель физкультуры.

– Где староста группы, почему еще не все в кабинете, я вас спрашиваю, Некрасов, – строго вопрошал преподаватель философии.

Денис Некрасов, молодой парень, учившейся на втором курсе колледжа и являвшийся старостой своей группы, метался по кабинету и, не зная, что ответить, без умолку лепетал: «Ян Борисович, сейчас всех соберем, Ян Борисович, сейчас разыщем…»

В это время Наиль Мухтарович сидел в своем рабочем кабинете и держался за голову обеими руками. И вдруг за спиной раздался резкий и страшный треск разбивающегося стекла. Прямо на рабочий стол, вдребезги раскрошив огромное окно директорского кабинета, упал тяжелый булыжник, сметя со стола малахитовую подставку под ручку-паркер, а вместе с нею и документы, и пластмассовую папку для бумаг. Голову и плечи Наиля Мухтаровича вмиг засыпало битым стеклом. Комната тут же наполнилась свежим осенним ветром и мокрой прохладой. Машинально закрыв голову руками, Наиль Мухтарович инстинктивно наклонился до самого пола и, соскользнув с кресла, неуклюже свалился на пол.

На звук разбившегося стекла в директорском кабинете первым откликнулся Булыкин Леонид Канторович, тот самый Будда, преподаватель бухгалтерии, который намеревался провести сегодня контрольную работу по своему предмету во всех своих группах.

Открыв дверь кабинета Плоскогорова, он увидел директора лежащим на полу и бросился к нему со словами: «Наиль Мухтарович, вы в порядке, не ранены, как вы себя чувствуете, да у вас кажется кровь на щеке. Вот негодяи, вот сволочи, что делают, совсем уже обнаглели, управы на них никакой нету».