Наиль Мухтарович даже про себя боялся произнести эту поистине чудовищную мысль, которой он всячески сторонился, – мысль о своей возможной скорой отставке. И от этой мысли, почти что сформулированной и почти что высказанной, Наиль Мухтарович запаниковал.

Сашка с Димкой встретились, как обычно, около восьми часов утра, и, беседуя о прошедших выходных, бодрым шагом обошли свой дом, привычно обогнули школу, где когда-то вместе учились, и направились в сторону колледжа.

Проходя главный городской перекресток, они заметили возле здания районной администрации, прямо вокруг памятника Ленину, непонятное скопление милицейских машин, автобусов и небольшую группу возбужденных граждан, держащих в руках какие-то плакаты.

– Дим, а ты не знаешь, что это там происходит? – спросил Сашка, заинтересовавшись увиденным.

– А тебе листовки в почтовый ящик не бросали? – вопросом на вопрос ответил Димка.

– Нет, а что за листовки?

– Листовки с агитацией о необходимости участия в митинге против задержек заработной платы и разорении нашего машиностроительного завода. Кстати, – оживился Димка, – а твоему отцу заработную плату платят, ведь он же на заводе работает? – поинтересовался Димка.

– Три месяца уже не платили, мы только на зарплату матери живем, – честно и даже как-то с горечью ответил Саша.

– Ну вот, Санек, значит, тебе нужно идти на митинг, а не на зачет по бухгалтерии, – вполне серьезно заметил Димка.

– Ну ты скажешь тоже, на митинг, и что я там буду делать?

– А то же самое, что и другие, – митинговать. Хотя, честно сказать, непонятно, – продолжил свою мысль Димка, – митинг, по-моему, на десять утра назначен был или даже на одиннадцать, не помню точно, а сейчас время восемь утра. Чего они так рано собираются-то?

– Без понятия, – вяло ответил Сашка и, дернув Димку за рукав, добавил, – ладно пойдем быстрее, а то на занятия опоздаем. После зачета будем возвращаться, заодно и посмотрим, что тут происходить будет.

– Ну пошли, пошли, – неохотно согласился Димка.

Они решительно двинулись в сторону колледжа и уже буквально через пятнадцать минут прибыли на место.

К этому времени в колледже происходило что-то странное.

Ни одного из преподавателей не было на своем рабочем месте. Учащиеся радовались творящейся неразберихе, по аудиториям расползались самые противоречивые слухи. Коридоры заполнила снующая туда-сюда молодежь, бесцельно болтающаяся в ожидании начала занятий или, что было бы лучше, объявления об их отмене. Какое-то необъяснимое волнение охватило всех разом. Курилки так же оказались переполнены, как никогда. Не смолкали политические дебаты и споры. В воздухе пахло нервозностью и предчувствием чего-то важного, неизбежного.

Такие фразы, как «отставка Стриковского», «невыплата заработной платы» и «разорение завода», звучали повсеместно, в связке и по отдельности, со злобой и ненавистью, со смыслом и без. Их произносили, словно заклинание, повторяли, как молитву, возмущались и кричали, шептали и орали во весь голос, в мыслях рвали на куски, словно флаги поверженных врагов, затем собирали и снова рвали.

Все понимали: что-то изменилось, что-то перегорело в душе, накалилось до такой степени, что стремится вырваться наружу. Не каждый мог разобраться, что происходило на самом деле.

А происходило следующее.

Почти два года назад на должность главы города каким-то образом, а вот каким, в городе никто не знал, был назначен бывший директор самого крупного в области машиностроительного завода Стриковский Вячеслав Борисович. Должность директора завода он занимал всего полгода, после чего внезапно стал главой города.