Но они были не единственные. Когда она играючи оторвалась от первых, ей едва удалось уйти от вторых. Хотя не факт, что это были преследователи. Может, ей просто любое живое существо теперь казалось врагом – её личным врагом. Как будто весь мир сейчас крутился вокруг неё, и круг этот сжимался. Как будто все наёмники этого странного мира, которого она не помнила, охотились только за ней. «У объекта обнаружена мания величия, отягощённая манией преследования, – это уже что-то, – посмеялась она над собой. – Вдобавок я ещё и шучу. Осталось понять, чем я питаюсь».

В одном из завалов она нашла проход внутрь и укрылась среди руин. Это место было не похоже на завод, хотя и тут высились остовы[2] механизмов, напоминающие скелеты каких-то древних животных. И тут была разруха, но степень её намного превышала тот заводской хаос. Здесь царили разложение и тлен, которые дали толчок новой жизни. Но жизнь эта была иная, чужая, враждебная – и враждебность эта была не ясной, традиционной и логичной, а абсолютно непостижимой, тёмной, вязкой. Невидимые в полумраке твари, большие и маленькие, ползающие, летающие и скачущие, передвигались, шуршали и сопели, кружа где-то неподалёку от неё. И воняли. Они жутко воняли! Они явно хотели подобраться поближе и поживиться чем-то, чего пока ещё не знали и не пробовали.

Она пряталась под обрушившейся бетонной плитой и прислушивалась к звукам вокруг. Она ждала. Когда звуки слегка поутихли, она выбралась из завала. Ни малейшего шороха не раздавалось от её шагов. Она наступала на мелкий хлам и мусор – и тишина. Стоп! Может, она оглохла? Нет, конечно, нет! Она же слышала охотников! Громила вообще топал, как бронетанк на ножках. К тому же она только что слышала местных тварей.

Полумрак скрадывал рельеф помещения, но она чувствовала все преграды словно нюхом – по их запаху, каждый из которых был уникальным. Запахов были тысячи, и каждый из них она могла выделить. Кроме живых тварей тут были и мёртвые кости, они пахли резче всего, и на них она тем более старалась не наступать.

Затем она прислушалась к себе – чтобы понять, чего она хочет. Она определённо чувствовала желание. Крутило где-то в районе живота – это голод. Мозг постепенно выдавал информацию: недостаток питания – девяносто процентов, недостаток жидкости – девяносто пять процентов. Критическое состояние, необходимо срочно принять меры. Откуда приходили эти мысли, она не могла понять. И почему оттуда же не приходит инфа о её имени?

В дальнем углу сверкнул отблеск. Над тем местом крыша прохудилась, и за время дождей там скопилось озерцо. Пересохший организм тут же отреагировал на зов, и она ринулась. Первичные рефлексы работали лучше, чем страх и инстинкт безопасности. Она погрузила ладони в жидкое, готова уже была напоить себя влагой – чем бы она ни была, но успела увидеть своё отражение, подёрнутое рябью. Из ковша ладоней, полных воды, на неё смотрела… вполне себе симпатичная девчонка. Но на её макушке торчали острые уши!

Она замерла. Вода – или что там было – сочилась сквозь пальцы. Отражение таяло, утекало. Ещё немного – и от ушей ничего не останется. Она не решалась развести ладони, чтобы ощупать себя. Отражение – это ведь фикция. Мало ли что там померещилось в полутьме. Может, это вообще что-то у неё за спиной! Она разжала руки и снова набрала жидкости. Закрыла глаза, поднесла ко рту и выпила. Почувствовала, как увлажняются пересохшая глотка, пищевод, пустой желудок. Обычная дождевая вода. Немного оксида азота, тяжёлые металлы, насекомые – ничего особенного. Даже пыльцы нет. Ну а откуда ей тут быть? Если бы тут хоть одно натуральное растение выросло, вокруг него бы возвели колючую проволоку под током. И вспыхнула бы локальная война между фракциями. Стоп! Фракции. Она знает, что это. Но не знает своего имени и места в этом мире!