— Так не физра же, — скуксился недовольный Сеня, — треня просто.

— Ты инвалид? Не сможешь? — вскинул ломаную, широкую бровь Григорий Петрович, который почти двадцать лет на одной волне с парнями.

— Как два байта переслать! — торжественно объявил Сеня и тоже разделся по пояс.

— Орлы! — гордо заявил Гриня, — тридцать кругов. Что, Семёнов, смотришь на меня, как на тупого, я не твоё отражение, понеслись!

Он отвернулся и свистнул в свисток. Заорал десятиклассникам:

— Три минуты на скамейке, потом отжимания.

— Пощады! — кто-то из парней подал голос и упал артистично на пол, тряся ногой и рукой.

— Похотливые руки не знают скуки, орлы! У меня выкладываемся полностью!

Ян усмехнулся и неспешно побежал по кругу зала. Заметил, что Владимир Амосович из комнаты для тренеров вытащил боксёрские груши.

— Это нам?! — восхитился парень.

— Вам, дубинная роща, — хмуро ответил тренер, пробегающим пацанам. — Лучше один раз врезать, чем сто раз услышать.

— Я раз сто врежу, — обрадовался Ян и прибавил ход, хотелось попробовать побоксировать. Что, если поступить на тренера и вот так, как Гриня с Хреном с горы, работать? Или в спорт податься… — Сеня, что сдают на физвос? — спросил он у друга, который бежал позади.

— Биологию точно.

Ян скривился всем лицом, это он не потянет.

Потом часть зала застелили матами, и младших Гриня уложил, заставляя расслабляться. Это у него такая лечебная гимнастика. Их препод был переполнен различными знаниями и занимался учениками конкретно.

Вдвоём бежали. И Сеня ни в чём не уступал. Часто у них в шутку были драки и соперничество. И если Ян разбегался и подпрыгивал, чтобы дотянуться до убранного каната, Арсений делал так же.

Довольные, подбежали к старому тренеру и помогли ему подвесить груши.

— А перчатки? — поинтересовался Арсений.

Владимир Амосович натягивал на костяшки своих сильных рук бинт. — Вот так делаем и…

Тренер встал в стойку и начал, как в кино, бить по груше. Она задрожала, стала издавать дребезжащий глухой звук, а мужчина бил и бил её. Напоследок сделал прямой удар и улыбнулся парням.

— Ещё набивной боксёрский мешок и груша на подставке. На подставке сдачи дать может, — он рассмеялся. — Дураки – не мамонты, сами не вымрут, так что для вас купил специально.

Парни посмеялись. Никто на такие замечания не обижался, просто такая политика у тренеров была, так они странно общались, но и заботились, поэтому сходило им с рук.

Арсений собрался куда-то уходить, у него то ли занятия по математике, то ли девка заведена, темнил он. Планшет забрал, а Ян ему только кивнул, голыми руками бил грушу, стараясь повторить движения тренера.

Если отучиться не на тренера, а на педагога? И потом в школу пойти работать? Надо было выбрать. А в голове картинки из крутых тачек, шикарных квартир и дорогих телефонов. Ещё он одеваться мечтал красиво и дорого. Думал, что устроится в городе и бабку к себе заберёт жить. А ещё мечтал поступить в университет, быть таким же, как Арсений Семёнов.

Бульдоги. Удар, второй. Свора тянула к себе. Таким, как он, сложно выбраться в люди. Это в зале он думал, что станет другим, а попадая в свою компанию, моментально «переодевался», становился частью криминального элемента. И так продолжалось уже год. Метался, не знал, что ему нужно. От этого бил по груше с особой яростью, выбивая из неё дух, которого не было. Так лучше, чем по человеку бить.

– Харе! Она не виновата, — отогнал его Хрен с горы. — На брусья!

Каса глянул на Хренсгорова исподлобья и отошёл в сторону.

— Чертяга, — хмыкнул Владимир Амосович.

Молча отжимался, на брусьях поработал, потом, когда младшие рассосались, валялся на матах.