Джеймс взволнованно причмокнул.

– Покруче, чем в кино, а? Лучше, чем истории про индейцев и ковбоев!

– Боюсь, Джеймс, что вы проводите все свое свободное время не в Британском музее, как я смел надеяться, – усмехнулся Драммонд. – Вы мыслите не в том направлении. Вопрос не в том, интереснее ли это, чем кино про индейцев. Вопрос в том, правда ли это? Должен ли я буду бороться с убийцами или стану посмешищем для гостей?

– Пока вам интересно и вы сами готовы посмеяться, не вижу особой разницы, – ответил Джеймс философски.

– Первое разумное замечание, которое вы сделали этим утром, – вздохнул капитан. – Я готов посмеяться.

Он поднял трубку с каминной доски и начал ее набивать, в то время как Джеймс Денни стоял и молчал.

– Девушка может позвонить сегодня, – продолжал Драммонд. – Мисс Бентон, чтобы быть точным. Не говорите, куда я пошел, если она позвонит, но запишите любое сообщение и телеграфируйте его мне в почтовое отделение Годалминга. Если же вы не получите известий от меня в течение трех дней, звоните в Скотленд-Ярд и сообщите им, куда я отправился. Этого будет достаточно, если вся эта история не розыгрыш. Если, с другой стороны, это обман и сюрприз для гостей, я, вероятно, захочу, чтобы вы приехали с моей вечерней одеждой и еще кое-какими вещами.

– Очень хорошо, сэр. Я пока почищу ваш маленький револьвер Кольта.

Хью Драммонд сделал паузу, закуривая трубку, и на его лице проявилась едва заметная усмешка.

– Превосходно. И посмотрите заодно, не найдется ли мой детский водяной пистолетик. Весело, когда я арестовываю убийцу с ним.

Маленькая машина Драммонда быстро добралась в Годалминг при скорости в тридцать миль в час.

В багажнике примостилась небольшая сумка с бельем; и когда Драммонд вспомнил о двух пистолетах, завернутых тщательно в его пижаму, – детской игрушке и игрушке смертоносной, – он усмехнулся. Девушка не позвонила ему в течение утра, и, после ланча в клубе, около трех часов он выехал в Годалминг. Мимо проносились цветущие живые изгороди; запах цветов и трав пьянил. Нежное тепло и аромат весеннего дня навевали беззаботность. Несколько раз Драммонд ловил себя на том, что начинал петь, сам того не замечая. Живописные деревеньки с крошечными домиками, полускрытыми под сенью огромных деревьев, ясное небо и аромат цветов создавали настроение настолько умиротворенное, что сама мысль о заговорах и преступлениях казалась абсурдом. Конечно, это был всего лишь розыгрыш! И Хью Драммонд признался сам себе, что он не будет обижен, если это так. Филлис Бентон имела право пошутить! Филлис Бентон была очень хорошей девочкой, а очень хорошим девочкам можно позволить любой каприз!

Гудок клаксона сзади пробудил его от мечтательности, и Драммонд свернул к обочине. При нормальных обстоятельствах он прибавил бы газу. Его машина без проблем разгонялась до девяноста. Но этим днем ему не хотелось гонок. Он хотел ехать спокойно и по дороге все обдумать. Голубые глаза и великолепный цвет волос оказались очень опасной комбинацией. Особенно для молодого и здорового холостяка вроде него.

Открытый кремовый роллс-ройс промчался мимо с пятью пассажирами на борту. На заднем сиденье расположились трое – двое мужчин и женщина. На миг его взгляд встретился со взглядом одного из мужчин. Тут они рванулись вперед, а Драммонд, наоборот, остановился, чтобы избежать густого облака пыли.

Драммонд хмуро посмотрел вслед обогнавшей его машине. Он видел, как один человек наклонился и заговорил с другим, а потом видел, как тот оглянулся. Тут поворот дороги скрыл их из вида, и, все еще хмурясь, Драммонд достал сигарету и закурил. Человек, сидевший в той машине, – тот, с кем он обменялся взглядами, – был Генри Лэкингтон. Его холодное и надменное лицо было трудно не узнать. По-видимому, подумал Хью, другими пассажирами были господин Петерсон и его якобы дочь Ирма. Скорее всего они возвращались в «Вязы». Почему бы и нет? Но, так или иначе, внезапное появление Лэкингтона расстроило Драммонда. И он ощутил сильное раздражение. Лэкингтон не нравился ему, настолько, насколько ему нравилась Филлис.