– Разве это не было очевидно?

– Не было. Откуда же было, если ты молчал.

Олег покачал своими черными волосами, посмотрел на меня сбоку.

Но вот я уеду сейчас проводить лагерь, и ты сможешь пожить сам с собой. Услышать себя, хорошо?

А потом у моего компьютера с большим экраном (тоже подарок мужа) смотрим билеты.

– На месяц, наверно, достаточно? Две недели на море и две – у мамы с папой?

– Смысл ехать на море всего на две недели? Больше на билеты потратишь. Езжай уж на полтора!

– Настя, айда уже купаться! Ты идёшь?

Оторвавшись от своих мыслей, врываюсь в море с брызгами и, вдохнув, ныряю в прохладное и такое родное пространство. Выдыхаю, выныриваю и, сделав глубокий вдох, ложусь на спину, лицом к небу… расслабляюсь. Внезапно приходит картинка… Серое, свинцовое море и я с папой, тогда ещё таким молодым и красивым, иду за руку по берегу мимо вытащенных и перевернутых вверх днищем рыбацких лодок.

Да, впервые я увидела море, когда мне было три года. Тогда вместе с родителями я полетела в Сирию. СССР помогал Сирии строить ГЭС, и мой папа работал на ней геодезистом. Что я помню от этих счастливых двух лет (советский корпус, три девятиэтажки, выстроен прямо у моря)? Помню гроздья очень близких и очень ярких звёзд в небе ночью. И как ловили лягушек и жаб в водосточных канавах, когда зимой ливень шёл с утра до ночи три месяца подряд, и вода поднималась выше уровня наших детских коленок и часто затекала к нам в резиновые сапоги, но мы не шли домой, мы просто этого не замечали.

– Не берите жаб в руки, бородавки будут, – кричали нам взрослые.

– Настя, домой, – взывала мама из окна.

Но мы их не слушали. Мы бродили под струями тёплого тропического дождя, и в потоках воды мы брали жаб, лягушек и ящериц в руки, катались на огромных черепахах, мы сами были этими жабами, лягушками, черепахами, этими потоками воды в небе и на земле. А море в это время било тяжело прямо за стенами домов, становилось свинцовым и хмурым.

И именно в сезон дождей папа не пахал с утра до ночи на ГЭС, а работал дома, чертил планы и изредка брал меня на прогулки вдоль моря. В дождевике, в резиновых сапогах мы гуляли вдоль моря с папой за руку. Ветер дул в лицо, струи дождя барабанили по капюшону, а мне было тепло и уютно, а ещё можно было спрятаться под днище рыбацкой лодки, пока папа делает зарядку или устраивает заплыв в море.

А летом, когда море стихало и становилось ярко-голубым, папа цеплял меня за плечи, и мы уплывали с ним на два-три километра в открытое море. Папа был великолепным пловцом. И лучше всех играл в волейбол. Тогда у него только-только начинался полиартрит, и его фигура ещё оставалась такой красивой. Сухощавый, чуть выше среднего роста, но с широкими плечами и рельефной, отлично развитой грудной клеткой, и кубиками пресса. Именно таким красивым загорелым атлетом с выгоревшими, русыми волосами он и запомнился мне на всю жизнь.

Но как же так произошло? Как же я загнала мужа под каблук? Я так всегда не любила в маме то, что она помыкает и командует папой, всегда в их ссорах занимала сторону отца. Всегда мечтала, что в моей семье у нас с мужем будет полное равноправие. И вот повторяю тот же сценарий. Но ведь дело в том, что мой муж сам хотел исполнять мои желания. И вообще, вначале мои мечты были нашими мечтами – общими – кататься на сноуборде, путешествовать, уехать на Бали, чтобы научиться чистому сёрфингу, а потом… в какой-то момент желания уже больше стали моими – переехать из Москвы в Хакасию, родить третьего ребёнка. Желаний стало слишком много, а работал над их исполнением больше муж, потому что я сама в этот момент работала над тем, чтобы изменить мир к лучшему или над другими глобальными целями. Я нарушила где-то баланс, тот самый баланс, который я учу находить в жизни других.