КРЮКОВ. Там написано. (Уходит.)
ТОЛИК (вертит голову). Тяжелая зараза, но ничего не написано.
Выходит сонная Настя.
НАСТЯ. Привет! Отвезешь меня в институт?
ТОЛИК (умильно). Настенушка ты моя симпапульная! Как китаезы? Даются?
НАСТЯ. Черти б их носили… Если б этот треклятый институт не давал возможности легально сбежать за границу, плюнула бы и растерла. Ушла бы в манекенщицы…
ТОЛИК (сочувственно). Ай-ай-ай! Какая ж ты манекенщица? Они все сорок четыре – сорок шесть, рост четвертый… Вешалки. А ты сорок восемь, две, а то если и три недели есть не будешь…
НАСТЯ (разглядывает себя в зеркале). Я пропорциональная.
ТОЛИК (прищуриваясь). Ты тю-тю-тюсенькая… Булочка с маком…
НАСТЯ. Ага! Точно! На меня облизываются. Мама сердится, но это так! Я сексапильная!
ТОЛИК. Отвезу я тебя, куда хочешь.
Настя уходит. Толик крутит-вертит голову. Входит Эльза.
ЭЛЬЗА. Поставь на место.
ТОЛИК. Ничего тут не написано.
ЭЛЬЗА. Как это интересно все будет?
ТОЛИК. Что ты имеешь в виду?
ЭЛЬЗА (оглядывается). Ну вот дом… Отнимут? Он сюда въехал, когда Мелихова увели на пенсию… Дом этот такой… Тут живут живодействующие.
ТОЛИК. Кто-кто?
ЭЛЬЗА. Живодействующие. Живые и действующие. Непонятно?
ТОЛИК. Мадам все-таки заслуженная артистка…
ЭЛЬЗА. Ой! Ой! Ой! Не смеши. В моем левом ботинке таланта больше… (Кивает на фотографии.) Учит роль по магнитофону. У Пашенной бас. Бирман курлычет. Чурикова шептунья. А у нашей – все от них. Своего – ничего…
ТОЛИК. Стерва ты, Эльза… Большая стерва.
ЭЛЬЗА. Ангел ты наш белокрылый. Кто за ней вчера не приехал? Ты! А стерва Эльза ей ножки парила. Точечный массаж делала… Давай разделим – слово и дело. Мух и котлеты…
Выходят одетый Крюков, Настя. Настя на ходу жует. Вместе с Толиком они покидают квартиру. Эльза хозяйски оглядела полочки, заглянула в бар. Встала перед актрисами, подбоченясь.
ЭЛЬЗА. Ну что, бабы? Интересное кино? (Дразнит.) Прими порошок, Сергей! Добром прошу, прими! А за что? Девочек трахнул, тоже мне – проблема. Наши хозяева жизни не то что девочек – мать родную трахнут. И не просто так! Обоснуют… Мол… надо… Из высоких… Идейных… Убеждений… Сволота! Я, бабы, такая же… Я сейчас снова на ваших глазоньках потрошить этот дом буду… Конфискация – дело темное. Кому она достается? Полагаю, из одних черных рук в другие. (Выборочно, чтоб незаметно, снимает с полок вещички, вынимает из бара бутылки. Уходит.)
На каталке въезжает Крюков-отец. Проверяет наличие магнитофона. Потом начинает лихо виражировать по холлу. Указку-стек он держит как винтовку и расстреливает подряд портреты актрис.
КРЮКОВ-ОТЕЦ. Бах! Бах! Бах!
Потом нацелился на мраморную голову, держит ее будто бы на мушке.
Тебя я не так. Тебя я мучительно. Частями буду убивать… Бах! Ну? Как тебе без глаз?
Входит Эльза. Она с полной сумкой, в плаще.
КРЮКОВ-ОТЕЦ (целясь в Эльзу). Тебе надо рубить руки, воровка.
ЭЛЬЗА (абсолютно спокойно). Интересно, что это я у вас украла?
КРЮКОВ-ОТЕЦ (гордо). У меня красть нечего. Я весь тут. На колеснице.
ЭЛЬЗА. Вот и не вякайте.
КРЮКОВ-ОТЕЦ. С сыном моим спишь?
ЭЛЬЗА. Так точно!
КРЮКОВ-ОТЕЦ. А я скажу!
ЭЛЬЗА. А я скажу, кто доносы шлет… Мне – что? А у вас персоналка. Как вывезут вас на сцену товарищи по оружию, как забрызжут слюной!
КРЮКОВ-ОТЕЦ (норовит ее ударить). Ты с кем так разговариваешь?
ЭЛЬЗА. С паралитиком-анонимщиком. Да пошли вы! Дописал старый дурак… Кто тебе в богадельне штаны менять будет? За что боролся, на то напоролся. (Кричит.) Уйдите с моей дороги!
Крюков-отец объезжает Эльзу на полной скорости своей каталки и исчезает в недрах квартиры.
Мир четко поделился надвое. У одних отмерла нижняя часть, у других – верхняя. Но все в полном порядке! Живут, как целенькие!