– А вы перед этим говорили, леди Доминга, что находитесь в свободном поиске, в смысле работы. А в смысле спутника по жизни у вас как?

– Это что, мистер Стефенсон, предложение о замужестве?

– А вы быстры в своём свободном поиске, леди Доминга, аж оторопь берёт.

– Да, она девушка стремительная, как торнадо, берегитесь, сеньор. – сказала смеясь Грессия.

– А вы так боязливы, мистер Стефенсон, что собственных слов пугаетесь? – парировала, глядя доминантно на Стефенсона Доминга.

– Не то чтобы я испугался. – сказал замявшись Стефенсон. – Я просто спешить не привык, особенно в таком важном деле как женитьба, это не в моих правилах. Но если думать о будущей перспективе, когда мы хорошо узнаем друг-друга, то почему бы и нет.

– Что же, в смысле будущей возможной перспективы я тоже подумаю об этом. – сказала Доминга, хитро подмигнув Грессии.

Девицы хоть и старались делать вид, что их не очень волнуют мужские ухаживания, но горячая кровь интимного желания тоже за пульсировала в их жилах, хоть кондиционеры усиленно и холодили их снаружи, леденя кожу вместе с влажными, прилипшими к телу бикини. И как у Доминги, так и у Грессии, затвердели соски, а ноги сами собой широко раздвинулись, и между ними сильно набухли раскрасневшиеся от возбуждения наголо бритые бутоны.

Один Гилберт Форстер был равнодушен, думая лишь о своих журналистских расследованиях.

В это время по телевизору стали показывать репортаж о высадке беженцев с Кубы близ Майами. Женский голос диктора за кадром говорил: «Сегодня в восемь часов утра в очередной раз на берег Флориды, близ Майами на надувных плотах приплыли беженцы с Кубы, всего сорок шесть человек. Девятеро из них дети. Добровольцы оказывают им необходимую помощь».

– Вот пожалуйста, все к нам лезут. – прогнусавил недовольно морщась Стефенсон. – У себя бы там строили демократию паразиты, а не лезли туда, куда их не звали.

– Зря ты так, Игги, – сказал Форстер, – не везде людям под силу изменить политическую ситуацию.

– А Штаты им что резиновые? – сердито фыркнул Стефенсон.

– Может кто-то и попользуется благами нашей демократии, – сказала скривив насмешливо губы Грессия, – ну уж точно не эти приплывшие сегодня с Кубы лохи.

– Хватит болтать лишнее Грессия. – испуганно пискнула Доминга. – Не доведёт тебя твой длинный язык до добра.

– А почему они по вашему лохи, мэм? – сказал Стефенсон, не то, чтобы ему была интересна эта тема, просто он не хотел выпасть из общения с девицами.

– Да, мэм, – включился в разговор Гилберт Форстер, – нам то вы можете сказать, что же вы такое напридумывали в своих хорошеньких головках, разве может что-нибудь помешать этим беженцам с Кубы насладиться плодами нашей демократии?

– Вы слыхали про банду Гранита? – прошептала Доминга, прижимаясь к столу, словно она от кого-то прячется.

– Банда Гранита? – сказал Форстер с равнодушной интонацией в голосе. – Я что-то слышал об этом, но довольно смутно.

– Как вы не слыхали про банду Гранита? – продолжала шептать Доминга, прижимаясь к столу. – Это же одна из самых крутых преступных группировок в Лос-Анджелесе, а вы сказали, что приехали от туда. И здесь, на восточном побережье Флориды они большой вес имеют.

– А причём тут эти беженцы с Кубы, мэм?

– Так они сегодня прямиком попали в руки Марселло Скинвалкса. – сказала усмехаясь Грессия. – Скинвалкс в банде Гранита отвечает за заготовку человеческих органов для продажи. Так что эти лохи с Кубы пойдут на запчасти. На сколько я знаю, Скинвалкс сейчас снимает цех на скотобойне «Глория», что принадлежит сеньору донну Карло, прозванному Мачетэ. И там этих кубинцев разделают на ливер как скот.