– Но ведь обидно, Игги, как же обидно.

– Тебе сейчас надо куда-нибудь съездить, Гил, отвлечься, получить новые впечатления и ты забудешь про все свои нынешние неудачи. Кстати, у меня тоже есть пара свободных недель, могу составить тебе компанию.

– Да куда съездить, Игги? Мне сейчас даже ничего стоящего в голову по этому поводу не приходит.

– А давай махнём на пару недель во Флориду, в Голливуд?

– Тоже мне идейка, в Голливуд на пару недель. Ведь Голливуд, если ты, Игги, ещё не в курсе, находиться в пятнадцати минутах езды от этого бара.

– Да я же не про наш Голливуд говорю, Гил, что в Лос-Анджелесе, а про тот, что во Флориде, в округе Бровард, рядом с Майами.

– Во Флориде говоришь? А что, эта идея мне нравиться, давно хотел там побывать.

– А я уже три раз там отдыхал, замечательное место, народу мало в отличие от Майами, а сервис на все сто. Райский курортный городок, Гил, таких больше нет, ей Богу.

– Тогда едем, Игги.

– А когда?

– Да хоть сегодня, если у тебя конечно нет срочных дел на сегодня.

– Нет, я совершенно свободен.

– Тогда вперёд, Игги, к берегам Флориды!

15 мая в 16:40 самолёт приземлился в аэропорту Форд Лодердейл. Друзья взяли на прокат Шевроле белого цвета и сначала заехали в снятый ими на две недели мотель, оставив там свои вещи, и поехали по дороге вдоль пляжной полосы, высматривая бар у пляжа, где можно остановиться и перекусить. На Стефенсоне была рубаха в ярких цветах, такие же яркие шорты и красные кроссовки, от чего он казался ещё более огромным. А на Форстере была зелёная рубашка с коротким рукавом, зелёные шорты и белые кроссовки. Припарковав автомобиль у одного из счётчиков рядом с баром «Парус удачи», они зашли в этот бар. Игнатиус Стефенсон как всегда взял себе светлое пиво, а Гилберт Форстер абрикосовый сок. Выбрав столик недалеко от экрана телевизора, они сели расслабляясь и осматривая бар. Напитки растекались прохладой по жилам и выходили потом, так что одежда быстро пропиталась влагой, словно после липкого дождя, и холодный воздух из кондиционеров пробирал тела сквозь влажную одежду до костей. В баре ещё несколько посетителей коротали время, попивая прохладительные напитки. В окна бара был виден пляж, по которому лениво прохаживались отдыхающие, а над пляжем парили крикливые чайки. На экране телевизора, виляя толстыми бёдрами джазовая певица выжимала из своего нутра хрипучие и надрывные звуки.

– Жизнь бьёт ключом! – сказал с придыхание Стефенсон, восторженно глядя в окно на лениво прогуливающихся по пляжу людей. Потом обернулся с серьёзным видом к Форстеру, сказав. – А что, Гил, с публикацией по банде Гранита совсем всё безнадёжно? Может хоть какие-то материалы по этому делу можно будет опубликовать?

– Пока в публикации категорически отказано. Да и шериф Райли давит на редакцию, чтобы раньше времени не подымали шум вокруг банды Гранита. Так что перспективы по этому делу туманные и проясниться ли в будущем ситуация неизвестно.

– А ты что же, Гил, поленился собрать побольше убедительных фактов?

– Да фактов я им предоставил более чем достаточно, а они всё твердят, мало доказательств. Но ты только подумай, Игги, ведь эта банда Гранита весь Лос-Анджелес тяжёлыми наркотиками завалила. А по поставкам героина в Лос-Анджелесе они аж почти процентов пятьдесят имеют. Поэтому если сейчас эту банду накрыть медным тазом, это ж какой сокрушительный удар будет нанесён по всей незаконной наркоторговли в нашем регионе.

– Да ладно тебе, Гил, Гранита прикроют другие всплывут. Пойми, Гил, раз есть спрос на тяжёлую наркоту, будут и предложения. Преступность не победить, Гил, пока у преступников есть клиенты.