Да, с первого месяца обучения все начали курить, даже Маселкин. Такое себе, что ли, удостоверение инженера. После этого знакомых стало намного больше. Одним из таких познакомившихся с ним за процессом курения парнем стал Ваня Ниточкин. Он был очень веселым, постоянно шутил и озвучивал пересказанные им диалоги разными голосами, как бы играя сценку из небольшого театрального представления. Сам он со своих шуток не смеялся, как это часто делали другие: шутили и сразу же смеялись вслед, пытаясь показать, что пошутили смешно. Ваня всегда, когда шутил, делал вид, что это просто комментарий, а другие умирали со смеху. Но с другой стороны, когда шутил кто-либо другой, даже не очень смешно, он раздавался громким заразительным смехом. Так что его не сложно было найти среди общего шума толпящихся сокурсников.

У него было очень светлое лицо, почти белое, желтые, переходящие в рыжий цвет волосы, длинные руки, которыми он часто плавно размахивал во время повествований, и была желанная мечта…. Ваня еще со школы хотел стать актером. Во всех школьных актерских кружках, во всех дешевых городских актерских мастер-классах того времени, даже в малобюджетном районном театре он был легко узнаваем и радужно принимаем, так как все свое свободное время разрывался среди них, посещая и играя там и тут. Конечно же, он видел свою будущую карьеру не только в театре, а и в кино, которое становилось на твердую ногу благодаря Голливудской монополизации умов всего молодого поколения.

В театре, который действовал за счет добровольных взносов редких посетителей, Ваня меньше всего уважал своих наставников. Они любили его за ранний талант, но ругали за неорганизованность, которой он придавался подчас загулов со своими друзьями, еще больше хваливших его талант. Преподаватели видели в нем студента, как минимум актерской академии столицы, выпустившей немало телевизионных и театральных звезд, а как максимум уже будущего народного артиста. Но во время каждого очередного загула, про Ниточкина забывали, отдавая его роли другим актерам, менее способным, но присутствующим регулярно. Ваня не падал духом из-за этого и отправлялся в другой кружок, где был так же узнаваем и радужно принимаем, как и в театре. А уже там история снова повторялась….

С одной стороны, его мечта была сильнее любых кутежей, и он мог с легкостью углубиться в творческую работу, отметив в воздухе где-то вдалеке красным маркером свой будущий путь и просто идти к нему. Ничто не мешало ему развивать свой талант, радовать театральных наставников дисциплиной и игрой, регулярно участвовать в спектаклях и даже учить других желающих добровольцев на мастер-классах, пока он учился в школе. Однако, с другой стороны, он прекрасно знал, что в его положении и положении его семьи есть препятствие, из-за которого, возможно, он и придавался этим отчаянным загулам со своими однодневными друзьями.

– Что за препятствия? – Спросил его Маселкин, когда Ваня поведал ему свою историю.

Они сидели после занятий в небольшом кафе на улице, недалеко от корпуса, пили пиво в честь предстоящего празднования Дня Инженера. За маленьким столом сидело человек восемь, но после первой бутылки освежающего, все разбились по парам и продолжали разговор на отличные друг от друга темы. В основном на счет учебы, девушек или других ребят, обсуждая их поведение и поступки. Так получилось, что Ваня разговорился с Колей в своей маленькой компании о мечтах, которые жили в обоих со страшной силой. Им обоим было, что сказать в тот день.

– Средства…. – Сказал он сквозь дым своей дешевой сигареты. – Мои родители не богатые люди, они бы ни за что не смогли оплатить мне обучение в актерской академии. Я даже не стал просить их об этом, и так было ясно. Отцу через пару лет выходить на пенсию. Да, он намного старше мамы. И мне надо будет помогать им. – Коля ничего не говорил, просто слушал, боясь оборвать его. – А где можно будет зарабатывать в ближайшее время? Пуить…. – И он показал пальцем на приблизительное местонахождение завода. – Так что либо деньги, либо ничего….