— Разберемся.

И уже собирался покинуть нас, когда я все же решилась.

— Это была не случайная авария, — произнесла негромко, но веско. Оба мужчины удивленно вскинули на меня глаза. Один — с неприкрытой иронией и скептицизмом. Второй — с напряжением.

— И почему же вы так решили, дамочка? — хмыкнул полицейский. — Думаете, мало кругом идиотов с купленными правами? Опять же, водитель грузовика скрылся, когда понял, что натворил.

— Я уверена, столкновение спровоцировали, — не поддаваясь на провокацию, ответила спокойно. — Кроме той машины, что помешала Рено, была еще одна. Из-за нее грузовик так резко тормознул. Она его подрезала.

— О как! Интересно. Вы тоже это видели?— обратился к Павлу. Тот хмуро изучал мое лицо, потом неуверенно покачал головой:

— Не разглядел. Но это не значит, что ее не было, — закончил уже тверже.

— Проверим, — сухо кивнул мужчина. — Хоть какие-то приметы обеих машин запомнили? Марку, цвет? — все же задал формальные вопросы, пусть и совсем равнодушно. Я-то запомнила. И по мере того, как диктовала подробности, с неудовольствием наблюдала, как на лице собеседника проступает откровенно издевательская усмешка.

— Какая глазастая, однако, — заметил он ехидно уже на грани хамства. — Ладно, пойду, потолкую с другими сказочника… хм, свидетелями. Вы пока свободны, — с досадой покачал головой и наконец оставил нас в одиночестве.

— Он не станет проверять мои слова, — обратилась я к Павлу, хмуро разглядывающему землю под ногами. — Надо рассказать твоему следователю. Поехали к нему.

— Ты… уверена в том, что сказала? — спросил мужчина без всякой иронии, переведя на меня настороженный взгляд.

— Вполне. Это была четко продуманная и грамотно проведенная подстава. От Славы хотели избавиться. И у них все получилось.

Я видела, как мужчина напрягся, судорожно сжал челюсти. И понимала его. Если все так, то история еще хуже, чем могла показаться. И все же попыталась хоть немного сгладить эффект от своих слов:

— Не спеши с выводами. У нас пока нет доказательств, что пропажа твоей дочки имеет к этому Славе какое-то отношение. Мы лишь проверяем версии, — попытка поддержать не зашла. По дороге к следователю Павел становился все мрачнее. И я не могла ему ничем помочь.

В полицейском управлении нас все же приняли, хотя я была готова к отказу. И даже выслушали мой рассказ без издевки. Конечно, узнав, что мы с Павлом преследовали Славу, следователь недовольно скривился и тяжело вздохнул. Но показания тщательно записал. С интересом взглянул, когда я перечисляла все, что запомнила о подстроивших аварию автомобилях. Чтобы от моих слов не отмахнулись в очередной раз, призналась сама:

— Я — гонщик и автоматически запоминаю все, что связано с машинами. Это уже на подкорке. Найдете записи с камер наблюдения, сами убедитесь.

— Насколько помню, в том месте нет камер, — поджал губы мужчина. Чуть дальше по шоссе заправка, там должны быть. Только если правда ваша, то они не дураки, и наверняка свернули с шоссе до камер.

В этом был резон, и я загрустила. Павел начал расспрашивать следователя о том, что удалось накопать в детском лагере. Мужчина отвечал неохотно и односложно. Ему явно не понравилась наша самодеятельность, и делиться информацией он не собирался. Но одно было понятно: ничего, заслуживающего внимания они пока не нашли.

А дальше следователь воспользовался тем, что я сама к нему пришла, и стал задавать вопросы о том, какое впечатление произвела на меня Настя и ее подружка. Когда я увидела их на пляже в первый раз. Как девочка общалась со Славой. Ну и всякое такое. Я отвечала максимально подробно. Никогда заранее не знаешь, что может пригодиться. Даже вспомнила о мальчике из лагеря, который нравился девчонкам. А в конце решила: не мне одной отдуваться. И спросила сама: