- Я сейчас быстро изложу суть дела. Ты к утру обдумаешь, если сможешь. А не сможешь, - я потряс недопитой бутылкой. - Я завтра привезу Марию Григорьевну, и свобода твоя закончится! Да и пьянки тоже.

    Сашка махнул рукой:

    - Давай, рассказывай! Только быстро. Не так уж я и пьян. Может, сам тяпнешь?

   Я покосился на коньяк, подумал, что, в принципе, можно было бы, но завтра мне утром машина нужна, а ехать снова сюда на такси не хотелось, да и могу ведь не протрезветь к тому моменту - как за руль тогда? Поставил коньяк под стол с глаз долой, дабы избежать соблазна.

    - Рассказываю быстро. Твоей соседке, Эмме, нужен муж. Она хочет усыновить ребенка из детского дома, для этого нужны оба родителя. Хватай паспорт и беги... ковыляй то есть, завтра к ней. 

    - Не понял. Зачем паспорт?

    - Муж, говорю, ей нужен. Женишься. Она же тебе нравится? 

    - Нравится, - Сашка встал, держась за стол, кое-как добрался до мойки и, включив холодную воду, начал плескать себе в лицо. - Но зачем ей ребенок? 

    - Блядь, Рожков, тебе-то какая разница! Это твой шанс - поможешь ей, она сама захочет тебя отблагодарить. Она - нормальная баба, ну, в смысле, женщина, - исправился я, вспомнив его вчерашние размышления по поводу женщин вообще и Эммы в частности.

    - Нет. Ну, я даже не знаю. Куча детей. Все чужие. Ладно бы еще ее дети, но детдомовский... оно мне надо?

    - Ты ж вчера восхищался ею! Ты ж вчера расписывал мне, какая она замечательная, как она тянет одна двоих детей! Так вот и помоги ей их тянуть! 

    - Так зачем она себе жизнь сама усложняет? Ребенок какой-то... у детдомовских знаешь какая генетика? Они насквозь больные все!

    Я слушал молча. А мой друг Сашка Рожков, сам росший без отца, размышлял о том, какие эти дети все невоспитанные, что большинство потом алкоголиками и наркоманами станут. А когда вдруг упомянул, что его засмеют на работе, если узнают (а они обязательно узнают!), что женился на бабе с таким прицепом, что Мария Григорьевна бушевать будет, я встал из-за стола и пошел к выходу. Вслед неслось удивленное:

    - Пашка, ты куда?

    - Иди ты на х..! Мудак ты, а не мужик! Без обид потом, ДРУГ!

   А что ему ещё сказать? Вот и вся любовь, блядь... 

   Спускаясь вниз с Сашкиного третьго, остановился возле ее двери. Постоял, походил туда-назад по лестничной площадке. Но позвонить не решился - все-таки дети! Спят уже, наверное. Злой и разочаровавшийся в людях в принципе, и в Рожкове в частности, перепрыгивая через ступеньки, побежал вниз.

11. 11. Эмма

     Суббота - самый любимый день недели! Все, у кого рабочие дни понедельник-пятница, меня поймут! Вот оно счастье - открыть глаза, выспавшись до... ого, до половины десятого! Услышать рядом, под боком, сонное сопение дочки, запутавшейся носом в своих светлых кудряшках, подсунувшей под мой бок свою маленькую, но очень верткую пяточку. Понаблюдать, никуда не торопясь, за солнечным лучом, проникшим сквозь неплотно закрытые жалюзи. А потом, совсем невовремя, вспомнить Андрюшу, столкнувшись глазами с его портретом, мною же и нарисованным, висящим на стене. 

     Обычно на этом мое субботнее счастье заканчивалось. Завтрак. Уборка, стирка, глажка - вечный бег по кругу без надежды когда-нибудь жить по-другому. Вечером сходить погулять с Полинкой -  в парк, изредка - в кино на мультики, или на аттракционы. Потом - обязательный поздний ужин с непременным мороженым до отвала... Вот это и есть субботнее счастье!

     Но сегодня все пошло наперекосяк. Кирилл ушел еще в восемь - что-то буркнул, заглянув в спальню. Я, услышав, как он собирается, подхватилась с намерением проводить, но сына и след простыл. Упала назад, решив досмотреть сон. Вот и проспала еще полтора часа.