***

- Хм, - Аня все-таки недоверчиво нахмурилась в сторону павильона. Случайно встретила мрачный взгляд продавщицы. Та чиркнула ногтем по краю лезвия, проверяя его остроту, а потом легким движением засадила «секиру» в колоду, не отрывая взгляда от потенциальной покупательницы. Аня вздрогнула от удара и отвела взгляд.

- А что это за фигурки там? – вдруг заинтересовался Олег декором дальней стены павильона. – Какой-то бонус от фирмы за крупные заказы?

- Статуэтки-то? Нет, какой там бонус, - отмахнулся Игорь. – Просто хозяин этого заведения на досуге увлекается чем-то вроде скульптуры: делает маленьких игрушечных животных из телепередач про живую природу. А потом продает тут. Я их в детстве коллекционировать хотел. Мама купила мне парочку, а потом отказалась коллекцию пополнять: дорого очень.

- Ну еще бы: ручная работа, - восхитился Олег, разглядывая бесчисленное множество разнообразных и совершенно не повторяющихся тварюшек, от цыплят до лошадей. Все они были, правда, животными наземными, и при разглядывании статуэток можно было сделать вывод, что их создатель больше всего любит копытных: лошадей, оленей, коз.

- Все равно странное место. Брр, - сказала Аня, направляясь дальше – в длинный торговый ряд, по обе стороны во множество слоев заваленный самодельными половиками всех мыслимых и немыслимых расцветок, рукотворными валенками – с вышивкой и без, вязаными варежками, носками, шалями, шапками и шарфами. А еще – дешевым китайским шмотьем позорного пошива. Первым разделом заправляли все те же боевые бабушки, вторым – иммигранты (только не ушастые, а те, которых и в Москве полно).

- В столице за такие валеночки запросили бы тысяч двадцать, - задумчиво сказала Аня, покрутив в руке светло-серую пару с яркими васильками по голенищу и сложной отделкой. – А тут за пятихатку валяются никому не нужные. Зато хлам китайский раскупается на ура. Даже обидно как-то.

- Ну так купи, - предложил Игорь. – Поддержи отечественного производителя.

- Да мне вроде как не надо, - Аня с сожалением положила "хэндмэйд"-валеночки на место. – Просто сколько тут всего уникального… А с другой стороны – ненужного. Ну, то есть в Москве оно уникальное, а у нас тут – старушечий хлам.

- Все дело в рекламе, - согласился Олег. – Наши валенки бы в Канаду продавать, Гренландию или на Аляску. Но нам же стыдно за родное творчество. У других и морды чище, и уксус слаще, как говорил наш прапорщик.

- Только не говори мне, что ты тоже патриот, - усмехнулась Аня.

- А как же, - вполне серьезно ответил Олег, разглядывая узорчатый коврик в два пальца толщиной. – Горький. Мама так раньше про всех отчаянных защитников отечества – в смысле, отечественного производства – говорила: «горькие патриоты». Все мы в России патриоты. Пока реклама по голове не треснет. Все в детстве квас пьем, а как вырастаем, так «колой» закупаться начинаем: с ней, мол, праздник к нам приходит. И танками мы своими гордимся, а по дорогам предпочитаем ездить на иномарках. Потому что «Лада» или «УАЗик» - это ж не престижно. А чем престижнее человек – чиновник он или патриарх – тем меньше в нем должно быть русского. Так у нас считается.

- А я вот хочу себе «УАЗик», - с вызовом сказал Игорь. - Не «Патриот», а старого типа, чтоб как в армии. На охоту бы на нем ездил или на рыбалку. И в столицу бы погнал, не постыдился.

- Значит, не быть тебе чиновником, - в шутку сказал Олег. – Чиновники – они должны на кабриолетах с проститутками кататься. А у тебя масштаб не тот.

- А я буду на УАЗике с проститутками кататься, - с вызовом ответил Игорь. – В валенках интервью давать и квасом зарубежных дипломатов угощать.