– Извините, – обратился к ней вежливо, как в прошлые времена, молодой парнишка, видно, студент. Подрабатывал. Он держал в руках лист и ручку, – мы проводим социологический опрос на улицах города. Вы не могли бы ответить на несколько вопросов?

Говорить не хотелось, но что-то в голосе этого мальчишки с бледным лицом, впалыми щеками и желтыми оттопыренными ушами ее остановило:

– Только на один, – недовольно ответила Ирина, повернувшись.

– Хорошо, – ответил он с достоинством, – скажите, пожалуйста, что такое в вашем представлении идеальная проститутка?

Ирина рассмеялась:

– Ерунда какая! Неужели проститутки стали уже предметом исследования?

– Нет, мы выясняем степень сексуального развития общества, -быстро пояснил студент, – разве вы не знаете, что мы переживаем сексуальную революцию?!

Совсем недавно она бы вспылила от негодования, услышав такой вопрос. Да и само слово-то было ругательным, грязным, редко произносимым в обществе. Новые русские приучили и к слову, и к явлению, а теперь еще дальше пошли, прибавив к нему возвышенный эпитет. Раньше идеалом были герои войны, труда, ученые, врачи, учителя. Теперь изменилось все в «датском королевстве», все стало с ног на голову. Социальная служба в угоду сексуальной революции соединила два невозможно далеких слова. Где у какого народа торговля телом может быть идеалом?

Но отвечать надо, раз обещала.

– Вот это вопрос! Тебе лет-то сколько?

– Я уже студент, – обиженно ответил юноша, – а вопросы составляли мы все на кафедре психологии. Ответьте, пожалуйста!

Ира пожала плечами, инстинктивно повторив любимое движение Татьяны, когда затруднительно найти достойный ответ, и произнесла:

– Ну, наверное, это идеальная жена. Бесплатное и обслуживание, и удовольствие.

– Вы так думаете? Вот это ответ! Так еще никто не говорил.

Ира, не дослушав, пошла вперед, но студент не отставал. Пришлось остановиться, протестующее поднять руку и сказать:

– Всё. До свиданья!

Остальные километры аллеи она прошла быстро, не останавливаясь. Вечерело. Поднимаясь в свою берлогу (так она называла квартиру), Ира еще раз подумала о том, как хорошо, что она свободна и никому ничего не должна. Эта реальная жизнь слишком назойлива. Настоящая может быть только за шахматной доской.

Утром настроение испортила кукушка, что назойливо и однообразно куковала где-то недалеко. Не открывая глаз, Татьяна поморщилась. Раньше самолеты гремели, ухали, сотрясая дом, теперь аэродром зарос, так кукушки покоя не дают. В саду не пройдешь – лягушки шныряют. Деревня!

Она перевернулась на бок, и тут же вспомнила, что по фэн-шую день надо начинать с улыбки и хороших мыслей. Скорей бы домой! Вспомнила пройдоху главного бухгалтера. За ним нужен глаз да глаз.

Олежек. Губы сами расплылись в улыбке. Какой он все-таки умница! Хватка что надо, купеческая! Быстро и легко они с мужем поменяли квартиру на домик. Земля всегда прокормит, только не ленись. Все чего-то ждали, на что-то надеялись, а он сразу понял, что надо к земле быть ближе, раз такая политика пошла. Зарплаты нет месяцами, в квартирах-скворечниках есть нечего. Выжить во времена «спланированного голода» помогло трудолюбие.

Татьяна окинула взглядом свою комнату. Хороший ремонт. Под окном до сих пор растет сирень. Здесь они заработали первые большие деньги. Татьяна усмехнулась, вспомнив, как испугалась, услышав пение павлина, распустившего хвост. Поверила в успех не сразу, но ведь прав оказался! Только вот соседи! Татьяна посмотрела в окно на деревянный покосившийся дом напротив. Разваливается. Денег у них нет! Не дают! А сколько энергии потратили на написания заявлений, жалоб! Мешают им, видите ли, диковинные птицы. Кричат страшно! Если бы тогда послушались Олега, развели хотя бы перепелок, сейчас дом бы не рушился. Эх, люди! Теперь барахтаетесь в болоте бедности. Никто не мешает?