Наличие многочисленных заложников, по различным неофициальным источникам от пятидесяти до двухсот человек, осложняет подразделениям милиции проведение операции по окончательному обезвреживанию террористов.

Бандиты, захватив заложников из числа местных жителей, с приближением вечера начали группами отступать из Будённовска. Маршруты отхода проходят через глубинные села Будённовского района Ставрополья в направлении административной границы с Чечнёй.

Это враньё меня обескуражило. Я понял, что под такую информацию нас всех вместе с больницей могут стереть с лица земли, сказав, что там были какие-то 50–60 человек.

С этими мыслями я шёл по коридору. Навстречу везли вторую волну раненых. Я выглянул в окно: «скорые» выгружали ещё пятерых.

В больнице работали четыре хирурга, но прибежали гинекологи, сразу включились в операции. Пришёл стоматолог Бедоидзе: «Я в вашем деле ничего не умею, но помогать-то я могу». Начмед Пётр Костюченко присоединился в качестве анестезиолога. Организовалась группа. Здорово справлялись мои медсёстры. Все они умели работать на операциях.

У операционного блока я столкнулся с двумя крепкими парнями. Они несли на руках пожилого человека. Было достаточного одного взгляда, чтобы понять – умирающий. Вся спина, тазовый пояс – в крови. Рядом была перевязочная. Я открыл дверь, увидел там свободный стол и врача. Раненого положили на стол, обнажили окровавленную зону для осмотра. Оказалось обширное ранение ягодиц, практически с отрывом одной из них, осколочные ранения поясницы, спины. Со слов парней, то ли под ним, то ли на нём взорвалась граната. Чеченца, который её кинул, они убили. Я велел врачу взять зажимы, накладывать их на кровоточащие сосуды и провести противошоковые мероприятия. Что и как делать, врач хорошо знал. Сам я выбежал в коридор, сказал постовой сестре готовить систему и подключаться для инфузии растворов.

Я направился в сторону гинекологии – нужно было принести стерильные инструменты и жидкости для инфузии, у нас снова почти всё закончилось. Телефонная связь не работала – чеченцы разбили все аппараты. Когда я оглянулся, увидел в коридоре врача из перевязочной. Я понял, что он ещё ничего не сделал, быстро подошёл к нему, повернул его и вошёл с ним в перевязочную. Я начал заниматься остановкой вялого на тот момент кровотечения и попросил его делать то же самое. Он подключился. Я снова оставил его и направился в гинекологию. Оглянувшись, увидел, что он опять уходит, бросив раненого. Я побежал назад, но у дверей меня перехватили парни, которые привезли старика. Один из них что-то кричал, прижал меня к стене и начал душить. Я с трудом вырвался и крикнул им: «Помогайте!» Вмести с ними я сделал всё, что нужно, но, к сожалению, старик умер на столе. Это был их отец.

Мы обязаны оказывать помощь всем, поэтому оперировали и боевиков. Среди них не было тяжёлых случаев. Мне запомнился мальчишка, Магомед, они его звали Малыш. Симпатичный, лет четырнадцати. Я его осмотрел: ранение мягких тканей правого плечевого сустава с симптоматикой повреждения плечевой кости. Рентгеновский снимок подтвердил перелом, но без смещений. От иммобилизации парнишка категорически отказался, первое время он использовал косыночную повязку, а потом снял и её. Если бы он был тяжело ранен, я бы его спас. Такие должны жить.

Раненые шли непрерывно. Их везли, везли, везли. Я вышел из операционной глубокой ночью. Коридоры были забиты заложниками и ранеными на каталках. Они рассказали мне, как чеченцы захватили город. Среди них я увидел врача, который убежал из перевязочной. Он лежал на полу и смотрел на меня умоляющим взглядом. Я развернулся и пошёл в свой кабинет.