Там меня ждали врачи и зав. отделениями. Сразу посыпались вопросы: что делать, как быть? Кто-то сказал, что нужно бежать из этого ада. Помню, я взял себя за ворот уже грязного халата и сказал, что мы все вот в этом символе должны оказывать людям помощь, и я не могу оставить ни пострадавших, ни свой персонал. Я остаюсь, вы же вправе принимать решение самостоятельно.

В те сутки из доставленных к нам раненых скончалось четверо. Двое – в послеоперационном периоде, двое – при укладывании на операционный стол. Эти двое были моими хорошими знакомыми.

В ту ночь мы с коллегами долго сидели молча. Под утро они ушли, а я лёг, чтобы спина отошла. Мы были измотаны до предела, надо было хоть час-полтора отдохнуть.

ПОПОВ:

– В тот день мы вернулись в Герменчук из Шалей, где проводили оперативные действия. Фёдор Заикин уехал отчитаться о проделанной работе в Ханкалу. Мы с Абдулбеком обсуждали рабочие планы. Потом зашёл Шамсутдин Мусаев, сотрудник питерского УБОПа, он работал с нами. В 18.30 вернулся Фёдор, его лицо было серо-зелёным. «Боевики захватили в Будённовске администрацию и ОВД».

Это был шок. Минут десять я стоял, не понимая, что произошло. В начале июня поступила информация, что боевики сделали загранпаспорта. Значит, что-то замышляют. Но что именно, мы не знали. Я тогда доложил Куликову[23]. Он сказал, что такие сведения у него есть.

Первая мысль, как обухом по голове: они знают наши адреса (об этом у меня была оперативная информация). Дома – карты, радиостанция, справки о проделанной работе. Если боевики это найдут, семью не оставят в живых. Я решил немедленно ехать в Будённовск. Рядом стояли Абдулбек и Шамсутдин, я попросил их поехать со мной, они сразу согласились. По дороге мы миновали больше двадцати блокпостов. Я ходом пролетал их все. У меня была борода, камуфляж – ни разу не остановили. Бардак везде. Я гнал.

Около 23 часов мы приехали в Зеленокумск, это пятьдесят километров от Будённовска. Ехать напрямую было опасно: мы не знали обстановку в городе. Я зашёл в кабинет начальника местного ОВД. «Петрович, что там происходит?» Он коротко обрисовал ситуацию. Мы быстро заехали домой к Абдулбеку, забрали его старшего брата Имрана. У него был большой авторитет среди чеченцев.

По пути из Зеленокумска в Будённовск уже стояли казачьи заслоны. Казаки были вооружены охотничьими ружьями и нагайками. В город въехали ближе к полуночи. Пустые улицы, освещения нет. По дороге попадались сгоревшие машины. На втором или третьем перекрёстке нашу машину обстреляли военные. Когда поняли, что свои, извинились, попросили выключить ближний свет и включить подфарники. Всем своим была дана такая команда.

Когда мы подъехали к зданию РОВД (нужно было доложить руководству о прибытии), подрулил Фёдор. Он привёз с собой Шарипа, Умара и Адама. Умар пользовался авторитетом в Шалях, он спортсмен, до сих пор отжимается 2000 раз. Адам – его брат. Они тоже работали с нами.

Какой-то подполковник проводил нас в РОВД. На полу в коридоре лежали трупы сотрудников милиции – мой бывший начальник, мой бывший подчинённый, начальник службы участковых. Я узнал многих. Лежала женщина, которая пришла на приём. Было больно на них смотреть.

Во дворе, возле стены КПЗ мы увидели шесть трупов боевиков. Умар сразу узнал снайпера Лом-Али Чачаева. Вместе с Басаевым в ноябре 1991-го он угонял самолёт в Турцию, воевал в Абхазии. Стояла сильная жара. От трупов уже начинало пахнуть. Слева у гаражей прямо на асфальте спали солдаты.

Мы зашли в штаб. В кабинете начальника ОВД были Министр внутренних дел Ерин, его первый зам Егоров, начальник УВД Ставропольского края Медведицков, начальник УБОП при УВД Ставропольского края Юрин, начальник будённовского РОВД Ляшенко и ещё несколько генералов и гражданских лиц, которых я лично не знал. Все выглядели растерянными.