Немцы падали в поле, занимая позиции за естественными укрытиями, но большинство побежало в город. Многих из залегших и убегающих солдат уничтожили снайпера.

А на землю опустились сумерки, стало темно, и мы прекратили боевые действия. Требовалось пополнить запасы патронов у солдат и орудий, поэтому за дело взялись наши интендантские подразделения, развозившие еду и патроны на центральные позиции и в батальоны. Произошла смена штурмовых подразделений и с восточной стороны в город вошли сытые и свежие бойцы 3-го штурмового батальона и снайперские группы – снайпер и двое штурмовиков прикрытия с автоматами. Они занимали частные дома или взбирались на крыши двух- и трехэтажных зданий, занимая господствующие высоты. В некоторых домах происходили перестрелки. Мирные румыны, видя такое дело, прятались в своих комнатах.

– Ледков, тащи сюда какого-нибудь румына, а лучше не одного, надо ему разъяснить политику партии.

Ко мне было доставлено два десятка румын.

– Домишоара Даниела, переведи этим товарищам, кстати, спроси у них – они товарищи или фашистские прихвостни? Так вот, объясни им, что мы не хотим разрушать город, но румыны должны нам помочь, указывая, в каких домах засели немцы, а кроме того, всем сдавшимся в плен в течение часа немцам я гарантирую жизнь, кроме тех, кто обстрелял парламентеров – они будут расстреляны. В противном случае я разрушу весь город.

Дана улыбнулась, но с серьезным лицом перевела румынам мое пожелание.

Румыны закивали головами, наперебой убеждая нас в том, что они самые верные товарищи, а затем побежали обегать город, выкрикивая мои требования. В городе все равно никто не спал: во-первых, рано, а во-вторых, как тут уснешь, когда вокруг идет бой.

Скоро потянулись ручейки немцев, которых мы отводили в сторону и переписывали их. Выяснилось, что в городе был танковый батальон эсэсовцев из дивизии «Мертвая голова», правда, имеющий всего 12 танков, отступивших от Кишинева. Это их командир приказал расстрелять парламентеров, но он погиб в окопе при артобстреле. Остальные пленные являются дислоцирующимся в городе батальоном ПВО в количестве 670 человек и порядка трехсот солдат из различных частей, в том числе экипажи пяти танков, отступивших от Бухареста. Но после боев осталось около пятисот солдат вермахта, которые пытались уйти из города и неизвестно, сколько выживших эсэсовцев, отступивших назад в город из-за обстрела, а сейчас засевших в ратуше и прилегающих городских зданиях.

Пацаны и взрослые румыны подбегали и тащили наших бойцов, показывая на дома, где засели немцы, которых либо принимали в плен, либо уничтожали на месте, иногда вместе с домом. Квартал с ратушей был сразу же окружен.

Ко мне подошел достаточно молодой пленный майор и заговорил: «Герр полковник, вы не узнаете меня, я тот самый лейтенант, которому вы оставили жизнь, помните, как вы взяли в плен генерала Фишера, деревня Леонидово!?»

«Флоэ, ты снова попал к нам в плен! Надо же, парни, этот тот офицер, с которого начались наши геройские подвиги под Ельней», – засмеялся я, и понимающие в чем дело, Ледков, Лосев и Орлов.

Мы предложили еще раз сдаться засевшим в здании эсэсовцам, гарантируя жизнь, но те пока молчали.

– Флоэ, сколько их там, как думаешь?

– Не могу знать, герр полковник, но прибыли они на 12 танках, из них два «Тигра», пять «Пантер», три САУ «ЯгдПантера» и два мощных инженерных танка «Бергепантера» для эвакуации тяжелых танков и самоходок, и десяток грузовиков с солдатами 5-го панцергренадерского (мотопехотного) полка СС «Туле» дивизии «Мертвая голова». От моего танкового батальона после боев под Яссами осталось 8 танков «Пантера».