Но есть один слон-одиночка, если он увидит

Их под ногами, то раздавит, он из стада вышел.

На радостях та сразу Одиночку разыскала,

Который мимо проходил гнезда, не разбирая

Пути, ему о детках перепёлка рассказала,

Что мимо он пройдёт, их не обидит, ожидая.

Но Одиночка-слон, услышав щебет, возмутился,

Сказав: «Ты – наглая! Твоих птенцов я уничтожу,

Ты слабая, а я – силач, таким я и родился,

Как слабая всесильного просить о чём-то может» ?!

Он на птенцов ногою наступил, и те скончались,

От вида той жестокости мать горе охватило.

Так перепёлка плакала о них семь дней, печалясь,

Потом подумала и отомстить за них решила,

Сказав: «Но ничего! Тебе, слон, радоваться рано!

Пока ещё не знаешь ты о материнской мести,

Ты в силу веришь, а не в разум, я тебя достану,

Ещё столкнёмся на дорожке, узенькой, мы вместе».

И после этой встречи нанесла визит вороне,

А та услышала о горе матери, всё знала.

– «Я для тебя всё сделаю, что хочешь, – ей сказала, -

Простить нельзя такое, даже королю в короне».

Та попросила выклевать глаза слону в полёте.

Ворона перепёлке сделать это обещала,

Когда слон по лесу шёл, то не думал о налёте,

Ворона, ослепив слона, своё слово сдержала.

А куропатка встретилась тогда же с мухой, чёрной,

Прося её отложить яйца у слона в глазницах,

Та согласилась это сделать, и была проворной,

Так как душой сочувствовала горю птицы.

После чего она к лягушкам с просьбой обратилась,

И попросила их на гору, квакая, взобраться,

Чтобы слепой слон по их зову смог туда подняться,

И там бы их ватага у обрыва затаилась.

Лягушки поняли её план и помочь решили,

Та как узнали о жестокости слона с птенцами,

Когда взбешённый болью слон, слепой, страдал глазами,

Лягушки его кваканьем на гору заманили.

Решил попить слон, подошёл к обрыву и сорвался

Вниз в бездну и о камни, острые, насмерть разбился

У скал подножия горы, и там лежать остался.

Так куропатки мести план с врагом осуществился.

Когда в Бенаресе царь Брахмадатта находился,

Своим народом управлял, был одарён и ярок,

То Бодхисаттва в мире обезьяной вновь родился,

Его нашёл в лесу лесник, послал царю в подарок.

Жил долго во дворце он, за порядком наблюдая

Придворных, на мораль людскую обращал вниманье,

При этом истинную добродетель сохраняя,

О людях виденное всё дало ему познанье.

Имел царь добрый нрав, его повадки забавляли

Потешной обезьяны, но имел он состраданье,

Решив, что жизнь в неволе есть для зверя испытанье,

И приказал, чтоб её в лес обратно отослали.

Так Бодхисаттва к стаду обезьян и возвратился,

С прибытием они на камне все, большом, собрались,

И стали его спрашивать о том, где находился,

И что он думает, от них чем люди отличались.

Сказал им Бодхисаттва: «Жил я во дворце, огромном,

Среди придворных и людей, за ними наблюдая,

Царь дал свободу мне, довольный поведеньем, скромным,

Средь всех их был один он, совершенством обладая».

– «Скажи, от нас людей отличие в чём, там живущих»? –

Его спросили обезьяны, и он им ответил:

– «Они от нас отличны всем, в вопросах всех, насущных,

И разницу от нас в них всех я с первых дней приметил.

Все люди, малые, большие, бедны иль богаты,

Брахманы или воины твердят одно и то же:

«Моё – то, моё – это» Цель их – серебро и злато,

Богатство, как и власть, – им жизни их даже дороже.

Поэтому жизнь их непостоянна от рожденья.

Так как по жизни их ведёт только слепая глупость.

Они лишь думают о власти в средстве умноженья.

И даже всю свою духовность превращают в тупость».

И Бодхисаттва им пропел стихи, как назиданье:

– «Мне злато помогает одолеть любую сложность,

Его коплю я, входя в благостное состоянье,

Оно мне придаёт вес – быть властителем возможность»! -