– «Вот и закончилась жизнь, её участь незавидна,

Она едой так стала, неспособная трудиться,

Давали ей отборный рис, тебе было обидно,

В еде же ты неприхотлив, и твоя жизнь продлится».

Сказал Гуллалохита: «Брат, я вижу, как бывает,

Еда наша – трава и сено, от всего нас лечит,

И лучше в сто раз она той, что свиньи поедают,

Она нам не вредит, и долгую жизнь обеспечит».

Когда в Бенаресе царь Брахмадатта находился,

Народом правил, храм в горах построил, удалённый,

То Бодхисаттва в виде птицы на земле родился,

В лесу на дереве жил, птичьей стаей окружённый.

Огромным было дерево, средь леса возвышалось,

Подул раз сильный ветер, листья с веток облетали.

И птицам удержаться на нём еле удавалось,

Качались ветви на ветру, друг друга задевали,

От тренья запах дыма везде стал распространяться.

Увидев это, Бодхисаттва думал: «Быть пожару,

От веток загорятся листья, нужно убираться

Из леса этого, где полыхнёт всё с первым жаром.

Нам нужно всем лететь, чтобы найти место другое,

Иначе будут всё в дыму и пламени повсюду,

Нельзя нам медлить, когда происходит всё такое,

Сказать всё нужно птицам, я спасителем их буду».

И он взлетел на ветку, верхнюю, запев стихами:

– «На дереве, где мы живём, нельзя нам находиться,

Так как оно должно сейчас само воспламениться,

Нам нужно срочно улетать, вы все летите с нами».

И он взлетел, товарищей с собой всех увлекая,

Но были также те, кто не поверил и остался.

– «Как рыба этот умник мутит воду, – полагая, -

Решил всем показать, что он умней всех оказался».

Они совет его отвергли и сидеть остались

На дереве, а вскоре всюду искры полетели,

Пожар разбушевался, ветви пламенем объялись,

Оставшиеся птицы на пожаре том сгорели.

Давным-давно на гималайских южных склонах жили

Вблизи банановых пальм, кипарисов и платанов

Три близких друга: куропатка, слон и обезьяна

Они в раздорах непокорными друг к другу были.

Они всегда у старой пальмы вместе собирались,

Делились новостями и о жизни говорили,

Подолгу спорили о чём-либо, когда встречались,

Однажды там во время одной встречи так решили:

– «Порядка нет у нас, и мы почтенья не имеем

К друг другу, мы старейшины должны сделать избранье,

Тогда и уважение друг к другу заимеем,

Ведь возраст – это то, что признано, как почитанье».

И высказав идею, с ней все трое согласились,

Но нужно было выяснить, кто среди них всех старше,

Чтоб каждый доказательство привёл, договорились,

О том, какой кто помнит пальму, когда был он младше.

Слона спросили, он сказал: «Когда я был моложе,

То пальма мне до пояса, как помню, доходила,

Когда подрос, то – до пупа, меж ног вся проходила

Кустом её я помню, был я мал, и она – тоже».

Тогда они спросила обезьяну, та сказала:

– «Ещё была малюткой я и на земле сидела,

И помню, как тогда я сверху на неё глядела,

Срывала её верхние побеги и съедала».

Спросили куропатку, та сказал: «Я всех старше,

Пустым, я помню, это место в моём детстве было,

Росла тогда ещё большая пальма чуть подальше,

Плоды клевала я там, здесь помёт свой уронила.

Из этого помёта пальма здесь и получалась,

Видать, тогда я семечко с той пальмы проглотила,

Оно и проросло в грязи и в дерево развилось,

В каком-то смысле, эту пальму я и породила».

Тогда слон с обезьяной куропатке так сказали:

– «Из нас троих ты старше нас, тебя мы поздравляем,

Почтение и почитанье мы не проявляли

К тебе, но с этих пор мы положение исправляем.

Мы будем тебя слушаться, ценить твои советы,

В решении задач давать мы будем предпочтенье

Твоим всем взглядам, содержащим мудрость наставленьям,

Искать по сложным всем вопросам у тебя ответы.

Отныне можешь нам давать прямые указанья,