Молчание было некомфортным. По крайней мере, для меня. Но я не решалась начать разговор первой. Да и не знала, с чего начинать. «Эй, Вадим, ты собираешься трахнуть меня перед отъездом?» - так, что ли? Поэтому снова отвернулась к лесу и снегу.

- Собирайся, через пятнадцать минут выезжаем.

Он допил кофе, поставил пустую кружку в раковину и ушёл, оставив меня в тишине и сомнениях.

Похоже, утреннего секса не будет. Я усмехнулась своим ощущениям, не зная, чего в них было больше – облегчения или разочарования.

Я быстро оделась, не желая заставлять Борисова ждать. Но, когда вышла на улицу, он уже стоял рядом с машиной, укладывая свои вещи в багажник. Заметив меня, Вадим вернулся в дом. Наверное, чтобы проверить, всё ли в порядке. Спустя несколько минут он вышел, и мы тронулись в путь.

За всю обратную дорогу Борисов не сказал мне и слова, лишь в самом начале напомнил, чтоб пристегнулась.

Я изредка бросала на него взгляды. Вадим внимательно смотрел перед собой. Его лицо хмурилось, словно он обдумывал какой-то сложный вопрос, но так и не смог прийти к какому-нибудь решению.

Борисов остановил машину на подъездной дорожке, в нескольких метрах от входа в наш особняк. Двигатель продолжал работать. Я повернулась к мужчине, чтобы попрощаться, но он нарочито смотрел в другую сторону. Тогда я открыла пассажирскую дверь и вышла на улицу. Машина сразу же рванула с места и, объехав подъездную клумбу, скрылась за деревьями.

Я смотрела ей вслед. Глубоко внутри зрело чувство обиды на этого грубияна. Вот что ему стоило сказать мне что-нибудь на прощание?

В доме по-прежнему было пусто. У прислуги – выходные, отец – в больнице, дед – в Швейцарии. Одна я неприкаянной тенью брожу по этажам.

Первым делом я позвонила в клинику, чтобы узнать, как себя чувствует мой папа. Состояние было стабильным, он проснулся и мог меня принять. Я сообщила, что скоро приеду, и отправилась переодеваться.

Звонок от дедушки застал меня врасплох. Этот старый жук был хитёр, напорист и за километр чувствовал ложь. Но и ему самому нельзя было волноваться, пока он проходил реабилитацию после инсульта. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы дед ни о чём не догадался. Радовалась его звонку в меру, без излишнего усердия, на вопросы отвечала достаточно подробно, виртуозно избегая опасных мест.

Фух, кажется, мне удалось убедить дедушку, что у нас тут всё в порядке. Ещё не хватало ему повторного инсульта. Не хотелось этого признавать, но дедушка сильно сдал за последние несколько лет.

После разговора с дедом, больше похожего на допрос с пристрастием, я чувствовала настоятельную потребность в кофеине. Казалось, из меня вытянули душу, рассмотрели её под микроскопом и вставили обратно. Да, мой дедушка тот ещё фрукт. Мне с детства пришлось научиться с «покер фейсом» лавировать меж его запретов, чтобы выторговывать себе небольшие островки свободы. К слову сказать, мой папа поступал точно так же.

Такси подъехало, когда я заканчивала одеваться. Накинула длинное чёрное пальто, натянула сапоги на высоких каблуках. Глянула в зеркало – ну вот, совсем другой человек. Эта женщина, что смотрела на меня с той стороны, была молодой, привлекательной, она ехала навестить своего отца в больнице и сказать ему, что у неё всё хорошо.

В кресле, стоящем у постели отца, сидел… Борисов. На нём был белый халат для посетителей.

Они с отцом одновременно обернулись, когда открылась дверь, и взглянули на меня с одинаковым выражением на лице – словно я им помешала.

Внутри меня начала пониматься волна негодования и даже гнева. Как он смеет приходить сюда и тревожить моего отца?