Готовить он научился в пять лет, ведь чем-то надо было кормить пьяную мать. Сам Стас ел в школе. Этого почти хватало на день. Хотя и дома можно было что-то перехватить: хлеб и чёрные макароны у него были всегда.

За 15 лет Стас был счастлив лишь однажды. Мама не пила 12 дней.

Тогда пожилая соседка в очередной раз занесла им картошку и какие-то овощи. Такое случалось часто. Клавдии Ивановне было 74 года. Два раза в месяц к ней приезжал сын и привозил продукты, ими она делилась со Стасом.

Картошке мальчик обрадовался и сразу решил её сварить, чтобы поесть самому и накормить мать. В пять лет он уже уверенно держал нож.

Наложив картошку в глубокую алюминиевую чашку, он взял нож и стал её чистить. Когда картофелин оставалось совсем чуть-чуть, нож выскользнул из уставших детских рук и порезал ладонь. Мальчик испугался, начал кричать, кровь текла быстро, и он не знал, что делать. Стас выбежал в зал, где в беспамятстве валялась его мать. Она подняла мутный взгляд на ребёнка, и какая-то сила толкнула её к нему. Женщина затащила мальчика в ванную, включила холодную воду. Когда кровь перестала идти, она зажала рану грязным полотенцем, обняла Стаса и заплакала.

Обнявшись, они просидели на полу час. Его, пятилетнего Стаса, мама обнимала тогда первый раз. Сам случай он помнил смутно, а вот детское абсолютно безграничное ощущение чуда, запомнил на всю жизнь.

Потом Стас начал засыпать. Женщина на руках отнесла его в кровать. Всю ночь она провела рядом с сыном, а утром Стаса на завтрак ждала варёная картошка и чай с сахаром.

Ничего вкуснеё нескольких варёных картошин и сладкого чая Стас не пробовал. Нет, баба Клава угощала его конфетами и мороженым, но мама…

Так было 12 дней: мама обнимала его, просила прощения, варила картошку и делала чай. А в один из дней даже дала три конфетки, которые попросила у соседки. А потом снова запила.

На фоне тех счастливых дней, всё, что происходило дальше, было ещё страшнее.

Стасу исполнилось семь. В садике ему сказали, что осенью он пойдёт в первый класс. Всё лето он ходил с баб Клавой на дачу, помогал ей по огороду. К сентябрю она купила ему дешёвенькую, но белую рубашку, и погладила брюки, которые остались от внука. Эти брюки она неделю подгоняла под Стаса. Он был очень худой и невысокий, в отличие от упитанного внука. Портфель, тетрадки и ручки ему подарили в садике. Он ждал 1 сентября и верил, что со школой изменится жизнь.

Когда Стас вернулся от соседки, после последней примерки, дом уже был полон пьяных гостей. Они не обратили на мальчика внимания, только мать промычала что-то похожее на «сынок». Он быстро прошмыгнул в свою комнату и постарался уснуть. Завтра у него был сложный день, надо выспаться. Уснуть не получалось, а пьяная компания орала всё громче и громче.

Наконец, он решился. Вышел в зал и тоненьким голосом попросил их разговаривать потише. Что произошло дальше, он не понял. Его отбросило назад, как во время взрыва. Оказалось, это стеклянная бутылка. Один из приятелей матери бросил её прямо в лицо мальчику. Из брови потекла кровь. Глаза смотрели через красную пелену. Боль пронзила маленькое тельце, а страх душу. На несколько секунд ему показалось, что один глаз перестал видеть, он потёр его кулачком. Нет, просто кровь. Стас побежал в ванную, умылся и тихонько, по стеночке, вернулся в комнату. Внимания на него больше никто не обращал.

А ещё чуть позже Стас рассказал Мире, что болеет. Болеет сильно. Местные врачи лишь разводили руками и говорили, что нужна дорогая операция и, скорее всего, за границей. Ему было 15 лет. Денег на лечение не было. И он решил жить как обычный здоровый человек, жить, сколько ему отмерено. Пусть недолго, но жить, не боясь смерти, жить, как будто впереди счастье.