Преподавательница английского ждет ответа, и я сглатываю и произношу сдавленно:

– Да, все нормально прошло. Но… нам… нам вчера сказали, что в классе после уроков лучше не оставаться. Так что надо выбрать библиотеку или другое место.

– Ну, с этой задачей вы, думаю, и сами справитесь, – отвечает учительница. – Взрослые уже, не первоклашки, разберетесь. Мне главное, чтобы результаты были. В Киме-то я не сомневаюсь, а ты, Черемухина, у нас пока темная лошадка. Но я в тебя верю.

Жар приливает к лицу. Опускаю голову, пряча раскрасневшиеся щеки под волосами. Верит она в меня, как же. Просто заморачиваться не хочет. Видимо, и правда роман завела, и ей сейчас не до нас.

А я-то чем лучше? Взяла и соврала Ирине Евгеньевне. Потому что все прошло совсем не нормально. И черт его знает, как оно будет дальше. Мне Сонмину после вчерашнего даже в лицо посмотреть неловко. А если Артур Маевский и дальше продолжит нам мешать? С него станется подстроить какую-нибудь пакость.

Вчера весь остаток дня и вечер я очень старалась о нем не думать. Не вспоминать. Забыть. Улыбалась маме. Выбирала вместе с ней новую блузку: закрытую, без пуговиц на груди. Мы даже позволили себе маленькую радость – заглянуть в кафе и поужинать там, а не дома. Но потом мама сказала, что так мы отмечаем мое поступление в гимназию, и у меня разом пропало настроение, а вместе с ним и аппетит.

Разумеется, я ничего ей не сказала. И не скажу. Разве что про занятия по инглишу обмолвилась, и то лишь потому, чтобы объяснить, почему я задержалась.

– О, настоящий кореец? – удивилась мама. Она у меня канал дорам периодически смотрит. – А откуда он так хорошо знает английский?

– Не знаю, не спрашивала, – дернула плечами я.

– Так ты спроси, поинтересуйся. И вообще подружись с ним. Помню, в мое время тоже отстающих по разным предметам подтягивали… – Ударилась в ностальгию мама. А я только вздохнула. В ее время все однозначно было куда проще.

Начинается урок английского. Чувствую себя такой тупой и ничего не понимающей, как будто, будучи еще школьницей, зашла в студенческую аудиторию в самый разгар лекции. Вот что значит углубленное изучение.

Все сильнее начинаю скучать по своей старой школе. Пусть она и не претендовала на звание лучшей в городе, к ней я привыкла. Там чувствовала себя спокойно. Да, по-настоящему близких подруг и друзей я так и не завела, зато не было и врагов. Отношения со всеми одноклассниками и учителями складывались ровные, не такие, из-за которых можно переживать.

Но здесь – другое дело. Потому что здесь учится Артур Маевский. Ненавижу его всем сердцем. Слишком сильное чувство, но по-другому с таким, как он, никак. Знаю, что для того, чтобы ему противостоять, нужен холодный рассудок, но не могу совладать с эмоциями. И они прорываются наружу после урока, когда этот гад подходит к моей парте. Еще не успев собраться, я замираю перед ним, ощущая приближение очередных неприятностей на мою голову.

– Почему ты отсела? – задает вопрос Маевский.

– И ты еще спрашиваешь? – отвечаю я. – После того, что ты… как ты себя повел вчера, я не то что рядом сидеть… Я дышать с тобой одним воздухом не хочу!

– Ну надо же… – издевательски усмехаясь, парень наклоняется ко мне. Так близко, что до меня доносится его запах, и он, черт возьми, приятный. Горьковато-пряный, обволакивающий. Похоже, какая-то очень дорогая мужская туалетная вода. – А я вот ничего не имею против того, чтобы дышать с тобой одним воздухом, можно даже в поцелуе…

Отшатываюсь назад так резко, что едва удерживаю равновесие. И Артур тут же хватает меня за плечи. Его взгляд скользит по моему лицу и ниже, останавливается на воротничке блузки.