Она расписывала им свои планы, распорядок дня, чем они будут заниматься, во что играть, чему учиться. Попробовала поспрашивать их, но они отвечали скучно, вяло и односложно, и Розамунда решила как-то спасти беседу своим веселым щебетом.

Поняв, что большего от них сегодня не добиться, она встала и собралась уходить.

– Жду не дождусь завтра, когда я смогу вас снова увидеть, мои милые девочки, – сияя, сказала она.

Ливия, которая оставляла нас одних, появилась, словно подслушивала за дверями, и повела нас на выход.

– Проводишь? – шепнула я Мири.

Та кивнула, и я попрощалась с Надиной.

– Была рада познакомиться с тобой и твоим чудесным домиком. Давай иногда Мирелле поиграть под твоим присмотром. Если хочешь, буду передавать через Розамунду сделанные своими руками детали интерьера, которые не жалко будет давать играть Мири.

– Да, – кивнула Надина.

Мири пошла за нами, и, пока довольная Розамунда раскланивалась с Ливией, мы попрощались с Миреллой.

– Я рада, что пошла с Розамундой и пережила это маленькое приключение по имени Мирелла. На самом деле ты никакой не пегий зимородок, а ласточка. И сама всегда помни об этом, – подмигнула я девочке.

– А ты не курица, – облагодетельствовала меня наконец Мирелла. – Она вот курица, – кивнула она в сторону Розамунды. – А ты – нет.

– А кто я? – улыбнулась я маленькой вредине.

– Вот изучу энциклопедию и скажу, – серьезно ответила та.

– Ладно, надеюсь, дождусь. Ты ведь не соврала, что умеешь читать, да? – подмигнула я ей, дразня, потому что та выглядела как-то трогательно и жалко, а маленькие вредины не должны так выглядеть.

Она показала мне язык.

– Ты все-таки курица! Курица, курица!

Я расхохоталась.

– Зяблик! – не осталась я в долгу, вспомнив Надину.

На этом мы и расстались. Уходя, я сглотнула ком, который встал в горле от вида хрупких угловатых фигурок Миреллы и подошедшей Надины, застывших в дверях особняка.

С чего мне их жалеть? У них все хорошо. А если станут как следует себя вести, то будет еще лучше. А мне ненужная жалость ни к чему. Однажды я уже погорела на жалости, лишившись всего. Больше я такой ошибки не повторю.

– Шебутные девчонки. Но я вижу, ты всем довольна, – бросила я молчаливо шагающей Розамунде, чтобы вывести ее на откровенность.

– Да, очень. Со старшей, конечно, будут проблемы, но все оказалось даже проще, чем я думала. Ты видела, как граф меня поддержал? В кабинете в разговоре тет-а-тет он признался, что больше поисков не выдержит, я последняя, кого он берет. Если у меня не получится, он отправит их в храмовую школу на год-другой на перевоспитание. Девчонки не верят, но побаиваются, так как разговоры об этом возникают все чаще. Так что у меня есть верный козырь для запугивания.

– Не думаю, что это хорошая идея – строить отношения на запугивании.

– Нет, конечно, я не буду с этого начинать, что ты. Я хочу с ними подружиться. Но если не получится… Ты же видишь, они очень разбалованы и не воспитаны. А в воспитании, как и в приручении диких животных, требуется в одной руке держать пряник, в другой кнут. Я постараюсь обойтись одним пряником. Нет – пусть пеняют на себя.

– Но если они тебе не понравились, зачем тебе это место?

– Имма, я тебе уже говорила, – раздраженно повела плечами Розамунда. – Зарплата – раз, – стала загибать она пальцы. – Кстати, я выторговала себе даже больше. Полный пансион, одежду за счет работодателя, отдых – раз в четыре месяца я буду на неделю ездить отдыхать на море, обращение к семейному доктору графа в случае болезни за его счет, ну питание и проживание у них, это понятно. Но я отстояла и аренду съемной квартиры, которую будет оплачивать граф – не хочу жить у них все время, буду брать выходные. И вообще, должна же у меня быть личная жизнь?! Еще выторговала отдельную зарплату за поиск учителей по разным дисциплинам для его дочерей. Их буду нанимать я, – довольно улыбнулась девушка. – И все это к тысяче тинов, можешь себе представить! – Ее глаза азартно блеснули. – Скоро все будут искать моего внимания и одобрения. Видишь, я становлюсь важной птицей, – засмеялась она.