Бубен Костяного принца Дмитрий Парсиев

– Макар, подсвети, а.

В корабельном трюме было темно, душно и холодно. Темнота с духотой вполне сочетаема, а вот холод как-то не очень. И все же было именно так: душно и холодно одновременно. В кромешной тьме послышалась возня и шепот заклятия, затем проявилась разлившая зеленый свет копеечная монета. Свечение и без того маленького кружочка стало уменьшаться, сжавшись до световой «капли», зато стало таким ярким, что невозможно смотреть. А после капля яркого света сорвалась с монеты и упала на подставленную лучину. Лучина загорелась и стало намного светлей.

– Вот сюда свети, – потребовал Аким и стал осматривать Васину рану.

– Ну? – не выдержал Макар.

– Да в порядке все, – отозвался Аким, полностью снимая перевязку, – Рана зарубцевалась, нагноений нет. Не понимаю, почему он все еще дрыхнет.

– Может рано ты заморозку убрал?

– Не-е. Чем дольше в заморозке, тем трудней после нее восстанавливаться, – Аким помотал головой, – Ладно, пусть дрыхнет дальше.

Вася спал очень глубоко, тело его оставалось совершенно бездвижным, только размеренное дыхание указывало, что он жив. Ему снился странный сон, в котором его звали Андреем, и он будто бы замерз насмерть в березовом лесу, став кем-то вроде призрака, со стороны наблюдающим за своим коченеющим телом. Бесплодные попытки растормошить тело или в него вернуться он оставил, но отходить не решался, совершенно не представляя, что ему теперь делать.

Андрей внезапно почувствовал чье-то присутствие и сильно испугался. Непонятно за что боялся больше: за бесплотного себя или за лежащее колодой беспомощное тело. К нему приближался некто в балахоне с надетым на голову капюшоном. Незнакомец в капюшоне неторопливо обогнул березу, к которой было привалено тело, оно его не заинтересовало. Он смотрел на Андрея-призрака и явно его видел. «Может он тоже призрак?»

– Кто ты? – Андрей задал мысленный вопрос.

– Проводник, – так же, не раскрывая рта, мысленно ответил незнакомец, – Было бы лето, приплыл бы на лодке. А так… сам понимаешь.

Андрей кивнул, конечно он понимал.

– Ты отведешь меня на небо?

– Ха-ха-ха, – Проводник затрясся от смеха, – А с чего ты так решил?

– Ну-у. Я слышал, что души после смерти отправляются на небеса.

– Души отправляются, это верно, – Проводник стал серьезен, – Собственно им Проводник как правило и не нужен, они и так дорогу помнят. Душа, которой ты служил, уже там, можешь не сомневаться. Вот только ты-то здесь при чем?

– А я разве…

– Нет. Ты не душа. Ты – личность. Можно сказать, ты продукт накопленного душой опыта за время этого воплощения.

– Но ведь я… я, – Андрей путался, силясь сформулировать вопрос.

– Ты осознаешь себя как «Я», – подсказал Проводник, затруднения Андрея его почему-то забавляли.

– Ага. Точно.

– Это по привычке. Душа создает личность, чтобы та говорила от ее имени, правда сама личность очень скоро об этом забывает, и даже умудряется себя убедить, что никакой души нет вообще. Ты – не исключение.

– Но почему душа отказывается от накопленного опыта? – рассуждения Проводника казались обидными, а потому неприемлемыми.

– Хоть бы раз спросили что-то новое, – Проводник возвел очи горе, – Опыт бесценен, от него не отказываются. А вот от личности запросто. Тем более от такой…

– Что, я вот прямо так плох как личность? – вскинулся Андрей.

– А что, хорош? – Проводник ухмыльнулся, – Напился, поперся пьяным в лес, уснул и тело угробил. За что тебя ценить? Непредумышленное самоубийство все равно остается самоубийством. А с самоубийцами там, – Проводник ткнул узловатым пальцем куда-то вверх, – Разговор короткий.

– И что же мне теперь делать? – доводами Проводника Андрей был совершенно раздавлен.

Проводник почему-то медлил с ответом. Его взгляд привлекла оставленная у костра сигаретная пачка:

– «Мучительная смерть», – прочел он отпечатанное крупными буквами предостережение, – Мучительной может быть только жизнь, а смерть избавляет от мучений. С каждым столетием люди становятся только глупее…

Он покачал головой и посмотрел на Андрея неодобрительно, будто бы это он оставил на пачке дурацкую надпись.

– Ладно, в общем, вариантов два, – заговорив снова, Проводник немного смягчился, – Первый, – я могу тебя развеять прямо сейчас, чтоб не мучился.

– А, второй? – как ни страшно было уходить в небытие, Андрей уже и сам понимал, что во втором случае его ждет что-то еще более зловещее.

– Ну, хорошего мало, – Проводник посмотрел на Андрея с прищуром, будто оценивая, стоит ли говорить, – Придется мытарствовать, натерпишься, не без этого. Но в итоге все равно развеешься. Без души ты – не жилец. Существует ничтожный шанс уцелеть, но на твоем месте я бы ложных надежд не питал.

– Я все-таки попробую, – решился Андрей.

– Тогда готовься, – равнодушно сказал Проводник, махнул рукой у него перед глазами и свет померк.

Какое-то время в окружающей тьме ничего не происходило, а потом послышался шорох, чье-то дыхание, а потом вдруг:

– Макарка, а ну-ка подсвети еще разик, – в голосе Акима чувствовалось облегчение, – Очухался, кажись.

Зажженная лучина резанула светом по глазам.

– Акима? Макар? – Вася медленно приходил в себя.

– Ну ты здоров поспать. Мы уж за тебя волноваться начали, – Акимина трескотня, такая знакомая и родная, наполнила сердце теплом и уютом.

– Где мы? – спросил Вася.

– В плену, брат, – ответил Аким, – А если точнее, в трюме. Едем в ханскую столицу на смотрины.

– А на кого там смотреть? – Вася еще не вполне себя вспомнил.

– На хана, само собой, – важно ответил Аким, – На меньшее мы не соглашались.

– Аким, хорош трепаться, – вмешался Макар и добавил, обращаясь уже к Васе, – Тот полкан в высокой шапке везет на ханский суд.

– А что, крепость отстояли? – Вася начал припоминать события, предшествовавшие его беспамятству.

– Ну, когда нас оттуда уволакивали, стяг роты Вепря оставался там, где ты его и повесил.

– И то хорошо, – заключил Вася, – Пить хочу.

Через какое-то время, когда Вася полностью пришел в себя и успел расспросить друзей обо всем, что он пропустил, пока был в заморозке, он какое-то время молчал, решаясь, а затем все-таки спросил:

– Акима, а ты ту свою жизнь на Старшей Сестре, хорошо помнишь?

– Оп-па, – Аким покосился на Васю, – Что-то раньше ты этим не интересовался.

– Ну, я вот что хочу спросить, – Вася снова помолчал, подыскивая нужное слово, – А концовку ты помнишь?

– В смысле? Как я там умер, что ли?

– Да.

– Нет, Вась. Смерти ни один из нас не помнит. Можешь не сомневаться, в «клубе помнящих» об этом было много говорено-переговорено.

– Странно.

– Ну, странно, не странно, но это так.

Над их головами по палубным доскам загрохотали и затопали. Послышались возгласы, с глухим звуком борт корабля впечатался в какую-то преграду, отчего в трюме поднялся столб пыли.

– На мель что ли сели?

– Может нападение?

Какое-то время парни прислушивались к тому, что происходит наверху, но довольно скоро суета затихла.

– Похоже, братцы, приплыли мы, – определил Аким, – В смысле, пришвартовались.

Через долгое время, показавшееся друзьям бесконечным, трюмный люк открыли, их вывели, заперев руки в колодки. После промозглого трюма на воздухе было неожиданно тепло. Река здесь была широка и тиха, безоблачное небо пронзительно голубым. По нагретым солнцем причальным доскам сноровисто бумкали голыми пятками раздетые до пояса смуглые грузчики, а за портовыми постройками вдалеке виднелись величественные дворцовые шпили. Сомнений не осталось, они прибыли в ханскую столицу.

Под усиленным конвоем их провели по городу, размером и богатством, не уступающему самому Ойсбургу. Здесь вдоль улиц росли невиданные деревья, пели птицы диковинными голосами, совсем по-другому пахло, люди были одеты иначе. При других обстоятельствах парни, наверное, ходили бы с открытыми ртами… итогом их привели в сам дворец, изумляющий, и даже подавляющий своей красотой.

В огромном богато украшенном зале, где от потолка отражалось эхо, их грубо уронили на колени, заставив склониться перед троном, на котором восседал, по благоговейному молчанию всех присутствующих догадаться было нетрудно, сам Азум-хан.

– Я хочу посмотреть их левые руки, – хан первым нарушил затянувшееся молчание.

Увидев, с каким решительным видом к ним направились несколько воинов, Вася изрядно струхнул, подумав, что им прямо вот так и отрубят руки, чтобы показать их хану. С перепугу он забыл, что послужная дорожка с отрубленной руки пропадет. Их подхватили под руки и волоком подтащили ближе к трону, заставив вытянуть левые руки перед собой.

– Любопытно, – сообщил хан после недолгого изучения, – Победа над тяжелой конницей в первом же бою. Затем первыми ворвались в осажденную крепость. Так, а это что за знак? «Рука хватает стрелу»… эй, десятник, поясни мне.

Получив тупым концом копья под ребро, Вася сообразил, что хан удостоил вопросом именно его. Скрывать свои похождения он смысла не видел и пересказал их хану, начиная с того мига, как они взяли в плен дайкара, разве что об Ольхе не обмолвился ни словом.

– Он не врет, мой хан, – подал голос, стоящий у трона мога. Во время рассказа он держал нацеленную на Васю крупную нифриловую монету.

– Без твоей могии вижу, что не врет, – проворчал хан и перевел тяжелый взгляд на змеиного полковника Такамона, – Ну и зачем ты их сюда притащил?