– Привет, мама.

– Тебе не нужно было приезжать, – по-прежнему не глядя на нее, заявила Жозе.

– Ты не первая, кто мне говорит об этом. – Габриель метнула взгляд на Люка. Его лицо было таким же выразительным, как камни, из которых был возведен замок. – Мне сообщили, что ты больна.

– Ничего серьезного.

С этим утверждением можно было поспорить – Жозе казалась очень слабой и хрупкой.

– Я привезла тебе подарок. – Габи вытащила из сумки альбом с фотографиями, который она готовила с болью в сердце. Раф убил бы ее, если бы знал, как много в альбоме его фотографий. Именно поэтому Габриель ничего ему не сказала. – Я подумала, что хотя бы из любопытства ты посмотришь, как мы с Рафом поживали все эти годы. Мы приобрели заброшенный виноградник и вдохнули в него новую жизнь. Думаю, мы неплохо преуспели, главным образом потому, что Раф – блестящий бизнесмен. Ты можешь им гордиться.

Мать продолжала молчать, и поток слов Габи скоро иссяк. Выходит, эти семь лет ничего не изменили в отношении Жозе к сыну. Скорее всего, именно поэтому Раф работал как сумасшедший: он стремился доказать матери, что заслуживает большего, нежели постоянная критика в свой адрес и безразличие.

– Я оставлю альбом на кровати – на случай, если ты вдруг решишь заглянуть в него.

– Мне ничего не нужно, кроме одного: я хочу, чтобы ты ушла.

Вот так разбиваются мечты. Неужели она всерьез рассчитывала на что-то другое?

– Я сняла комнату в деревне и несколько недель проведу здесь. Когда ты почувствуешь себя лучше или захочешь встретиться, позвони. Вот. – Габриель выудила из сумочки визитную карточку. Ответом ей было молчание. Она прикусила губу, надеясь, что физическая боль заставит поутихнуть боль в сердце, но отказ Жозе поговорить с ней задел девушку слишком сильно. Напрасно она приехала. Следовало слушаться Рафа, а не своего глупого сердца. – Ну ладно. Поправляйся. – Габриель сделала шаг назад, но тут перед ее глазами все поплыло. Почти сразу она ощутила уверенную руку Люка на своем локте.

– Тебе следовало отдохнуть после приезда, – заметил он.

Они оба прекрасно понимали, что вовсе не усталость заставила ее покачнуться. Однако Габриель с радостью ухватилась за предложенное им объяснение:

– Да, день выдался тяжелый.

– Подожди меня снаружи, – попросил Люк, провожая ее к двери. – Я сейчас.

Когда дверь за Габриель закрылась, он повернулся к женщине, лежащей на кровати. Жозе Александер была невероятно красива даже сейчас. Уверенной рукой она долгие годы управляла персоналом замка, и всем было известно: одна промашка – и пощады не будет. В такой же строгости она вырастила собственных детей. Воля этой женщины вызывала восхищение. Ее решение отослать Габриель семь лет назад Люк только приветствовал, но ее сегодняшняя реакция поставила его в тупик.

Жозе лежала, не открывая глаз, но Люку это совсем не мешало. Она его слышит, и это главное.

– Отец рассказал мне незадолго до смерти о нашем долге перед вами, и я надеюсь, что выполнил его волю. Я не оставил вас в беде, Жозе, поэтому считаю, что имею право на ответную услугу. Как только у вас появятся силы, вы должны встретиться с вашей дочерью, проделавшей долгий путь, и поговорить с ней. – Он сделал паузу, потом тихо, но четко произнес: – Иначе можете паковать чемоданы.

Жозе кивнула, по ее щекам покатились слезы, но, начав говорить, Люк уже не мог остановиться.

– Вы никогда этого не замечали, верно? Не видели, как сильно они страдают, и упрямо продолжали их отталкивать. – Взгляд Люка остановился на фотоальбоме, и его гнев вспыхнул с новой силой. – Вы не желали замечать, как сильно любят вас ваши дети.