Так ему и надо. Пусть почувствует разницу между женой и любовницей. Если первая стерпит всё и не только в постели, то вторая, кроме этой самой постели больше ни на что не способна.

Но тут же догадка, слабая, пока что ничем не подтверждённая. А может один он? Вдруг нет её, любовницы? Что, если и правда он ушёл не к кому-то, а от меня? Но разве от этого не больнее? Разве не рушится последняя стена самоуважения? Это же насколько нужно достать мужика, чтобы он предпочёл жить один…

И действительно, я не знала, что же лучше. Знать, что у него другая или понять, что просто я настолько омерзительна.

Из детской доносился весёлый смех Кирюши и радостное щебетание дочери. Что ж, пусть хотя бы им будет хорошо. А я потерплю. Рано или поздно отпустит, полегчает. Боль притупится, а может и вовсе уйдёт. Во всяком случае, я на это очень надеюсь. Иначе сгорю и пепла не останется.

Нет больше сил подслушивать у двери детской, украдкой ловить его голос, угадывать нотки, которые такими родными казались… Сейчас я не узнавала Варламова. Он чужой стал. Не тот, радость или злость которого могла почувствовать даже на расстоянии, просто разговаривая с ним по телефону. Не мой.

Ушла на кухню, прикрыла за собой дверь. Открыла форточку, дрожащей рукой вытащила из пачки сигарету, но прикурить не успела. В кармане завибрировал телефон, оповещая о входящем звонке.

Номер не определился, что почему-то насторожило. Не помню, чтобы раньше мне названивал кто-то, кроме Славки, Юли и детей. Отчего-то неприятно засосало под ложечкой. В последнее время слишком много неприятных сюрпризов и этот, как подсказывала интуиция, такой же.

— Да?

Тишина, только слышно чьё-то дыхание.

— Я слушаю.

И снова молчание, от которого по коже пробежались мурашки.

— Вас неслышно, перезвоните, — сбросила вызов, но тревога уже проникла в сердце.

Заварив себе ромашковый чай и капнув в него грамм пятьдесят коньяка, присела за стол. Просто нужно успокоиться и жить дальше. Да, муж ушёл и это больно, но ведь не я первая, не я последняя. Это может случиться с кем угодно. Люди вообще по природе своей эгоисты. Они предают, бросают, идут туда, где им лучше. Так было, есть и будет. Но у меня есть дети, которые никогда не откажутся от своей матери, пусть отцу она хоть трижды не нужна. Они будут любить искренне всю жизнь и ради них я должна снова подняться на ноги.

Выдохнула, набрала номер Артура. Была не была. 

— Артур, добрый вечер… Извини, что так поздно звоню. В общем, я согласна.

— О, это замечательная новость, Нина! Я безумно рад! — послышался бодрый голос будущего начальника, а я усмехнулась.

Врёт он всё. Плевать ему на самом деле, кто придёт работать в ресторан. Толковых работников сейчас полно и уж точно есть более подходящие на эту должность, чем я. У Артура же какой-то азарт охотничий в отношении меня, не более.

Вдруг дверь открылась, а в проёме показался Варламов.

Не знаю, что сподвигло меня к дальнейшим действиям. Похоже, тронулась умом.

— Ну, пока, Артур. Целую, — сказала и  нажала на клавишу отбоя.

— О, как! — Варламов криво усмехнулся, прошёл к столу и бросил на него пухлый конверт. — Вижу, у тебя всё хорошо?

— А ты думал, я стану убиваться и вскрывать себе вены? Я тебя умоляю, — фыркнула ему в лицо и широко улыбнулась.

Кто бы знал, чего мне это стоило. Когда изнутри разрывает острыми когтями адовых мук и от безысходности хочется содрать с себя кожу. Когда рыдания в горле застряли и не можешь вдохнуть.

— Да нет. Не думал. И я рад, что не ошибся, — сунул руки в карманы.

— Что это? — кивнула на конверт, мысленно погибая от догадки, что это могут быть документы на развод.