— Ирина Давыдовна? А я тут… вот, — показала ей чашку, на что старая дура благодарно улыбнулась.

— Вот я бестолковая! Забыла о ней совершенно. Спасибо тебе, дорогая, в который раз меня выручаешь. Он ужасно злится, когда в кабинете остаётся грязная посуда.

— Ой, как я вас понимаю. Мой шеф такой же. Только соринку заметит, сразу ор поднимает. Хоть отдохну тут у вас.

Женщина покачала головой.

— Какая же ты хорошая! Вот куда смотрят мужики, а? И красавица неописуемая, и добрая, и на помощь всегда придёшь! Был бы у меня сын, я бы его на тебе женила!

Лиана прошла вперёд, закатила глаза.

— Ну что вы, я как-то о мужчинах не думаю…

— Вот! Ещё и скромница! А я тебе так скажу, мужиков нужно брать за рога, а иначе, они до пенсии будут размышлять. Я вот своего, знаешь…

Секретарша продолжала что-то рассказывать, а Лиана, мило ей улыбаясь, делала вид, что история Ирины Давыдовны о том, как та «захомутала» своего бывшего мужа — необычайно интересная. Сама же посматривала по сторонам, не осталось ли свидетелей, кроме старой клячи.

— Ирина Давыдовна, вы извините, мне бежать уже пора, я и так у вас тут постоянно задерживаюсь, а мне ещё отчёт для своего шефа писать нужно. Я побегу? — бесцеремонно перебила женщину, но та была настолько очарована девушкой, что даже ничего не заметила.

— Конечно, милая, конечно. Беги. Ты только больше в кабинет Варламова в его отсутствие не ходи, а то узнает, обе получим.

Лиана еле удержалась, чтобы не засмеяться старой в лицо.

— Конечно, Ирина Давыдовна. Я же просто, чтобы вам помочь.

*****

Нина

Вечером раздался звонок в дверь и я подумала, что это пожаловала Юлька, чтобы извиниться. Случается у неё такое. Сначала делает, потом думает.

Открыла дверь и налетела на Варламова, что стоял, прислонившись плечом к стене.

— Привет, — и глядит на меня так… Странно. — Я к детям, можно?

Я бы сказала, что нельзя, да не могу. Не имею права отбирать у детей отца. Они и так как пришибленные ходят с того самого дня, когда Славка объявил им о своём решении уйти. Я не хотела лишать их последней радости.

Вот только что делать с моей болью? С той раной, которая тут же открывается и начинает кровоточить, стоит мне увидеть мужа? Как вынести это?

— Проходи. Они у Яны, — сухо, холодно. 

Только хочется не так вот, как дальние родственники… Не прятать глаза и кусать губы до привкуса крови во рту. А прижаться к нему. Обнять, спрятать лицо на его груди и спросить:"Что мы творим?! Почему?!». А потом плакать долго. Кричать и биться в истерике. Рассказать, как мне холодно засыпать одной и как больно представлять его с другой. Как тяжело мне…

Но он не услышит. Он давно меня не слышит и не замечает. Я стала для Варламова чем-то, вроде стола в его офисе. Вроде бы вещь нужная, но если случится пожар, то спасать не станет.

Слава прошёл в квартиру, разулся, снял пальто. На меня почти не смотрит, словно не жена тут стоит, а столб, который можно обойти без лишней болтовни. А я заметила, что воротник у него несвежий, потерял белизну. Видимо, не первый день в одной и той же рубашке ходит. Эта сука смогла увести чужого мужа, но не может постирать его одежду?!  Да и вообще, помятый какой-то, небритый, словно всю неделю в притоне каком-то валялся. Неужели ты этого добивался, Варламов?

Обошёл, направился к Яне в комнату, откуда тут же донеслись радостные детские визги, а я впилась ногтями в собственные ладони, заскулила от тоски, как брошенная, старая собака, что отслужив хозяевам верой и правдой много лет, оказалась на помойке. И снова ненависть во мне проснулась. Чёрная, обжигающая душу.