На сегодня демократия впрыснула свои соки зерефам коллективщикам – и как же их поняли зерефы?

Они поняли, что можно нарушить строй и делать что хочешь (как свободная личность, это сегодня, а вчера – бежать домой и грабить помещика. Демократия позволяет прыгать через всю лестницу, в том числе и нравственную, можно не учиться, не трудиться, не помогать людям, кроме маркетинга, не забывать себя и оказаться престижным. Не надо учиться, не надо думать широко и абстрактно для диапазона, просто нужно знать, что хотят покупать люди или просто хотят). Демократия, она же флотагия прыскает билеты престижа и первого места. Традиционные зерефы жадно билеты статуса ловят на лету. Пропадает наука, академики, ученые разные, над учителями дети смеются. Знание вызывает насмешки учеников. Доктора наук потеют понравится сетевой аудитории (В Америке протестантский приход поет и танцует почти афро танцы, чтобы было веселее в гостях у бога. А в России поп в золоченной рясе машет кадилом, согбенный увесистым золотом). Вот что такое флотагия. Здесь все хотят быть первыми и престижными. Для этого носят золотой крест на себе. И вот к таким людям приходят деньги…

Стоп. А как деньги из «меры стоимости» превратились в универсальное средство?

Деньги были всегда спутниками иерархии, они заменили золото в этой теме. Но только когда были касты, табель о рангах, купцы нижней гильдии знали свое место. Безродные – это собаки. Воцарение денег произошло с отменой традиции, с отменой каст. Пошла череда так называемых великих демократических революций. На самом деле ситуаций, когда миллионы орущих людей снизу прыгнули наверх, чтобы якобы исчезло дно. Тогда верх и дно стали определяться по деньгам. Вот тогда то люди Запада, западная культура стали менять быстрее всех, потому что прыгать наверх это очень приятно, – сильный мотив освобождения.

На Востоке все осталось по прежнему. Все те же касты, все тот же Табель о рангах. Но восточные люди все знали о свободах, принюхивались к воздуху свободы (денег. Традиционные зерефы свободу понимают совсем по другом. Забраться другому на шею буквально).

Декабристы пришли на Сенатскую площадь. «Страшно далеки они были от народа». Каждый делал тот, что понимал. (Казахи в 20 -х года борьбу в кремле понимали как борьбу рода Сталина против рода Троцкого).

Почему большевики победили тогда белых, если народ не понимал Маркса?

А из-за войны. Солдаты императора стали интернационалистами из-за бессмысленной бойни. «Рабочие других народов вам не враги, а братья» – вот это они поняли хорошо чисто биологически, а не интернационально «по братски». Поднимать националистические эсеровские лозунги значить снова воевать и возвращать помещику земли. Русская традиция вынудила бы соблюдать старые царские правила. Тогда все зерефы пошли за большевиками. А большевики создали новую социализацию общины, потому что социализм, еще раз – единственная социализация примитивного коллективного ядра. Причем, этот крестьянский на самом деле социализм все время развивался в кризисе – понятной для генотипа атмосфере борьбы и защиты со стихией. Любые благостные, редкостные моменты просыпалась мафия во всех местах, коррупция, то есть первобытный генотип работал с архетипом и подготавливал реставрацию – поворот по западном у образцу. Переворот 1991 года как раз прозвучал, типа «мы хотим демократии, а не каст партократии, мы хотим жить как на Западе». Весь народ желал этой «свободы». Собственно какой свободы? Мещанской, чтобы было много хороших вещей и колбасы? Именно так. Этот народ еще не знал силы денег, он знал силу блата. Он хотел не демократии, а победить номенклатурный блат партократов и унижающее насилие очередей. Таких людей можно было легко убедить обратно, закупив составы с джинсами и бананами…