После завершения реакции, через полчаса, Фима вышел на лужок и начал косить, перекрестившись троекратно. Бронислав и Сёмка наблюдали за размеренными движениями косаря примерно минут пятнадцать, когда Фима по застарелой привычке потянулся за бруском, но, вспомнив, что это подарок, поднял косу лезвием к глазам и провел по нему пучком скошенной травы, который тут же распался пополам.

– Осторожнее, – одновременно крикнули гости, но Фима и не собирался трогать лезвие ногтем, как делал всегда, когда сомневался в остроте косы. Он повернулся к дарителям и удивленно произнес:

– Не ступилась!?

Бронислав солидно пояснил, что тупиться коса не будет, но и точить ее будет невозможно.

Затем они решили вернуться домой. Ефим Григорьевич проводил ребят немного, а потом долго смотрел им вслед, задумчиво потирая правый висок: привычка, жест, проявляющийся при волнении.

Когда мальчики скрылись из виду, старик вернулся к привычной работе. Не всегда Ефим Григорьевич был одинок. Когда-то, многие десятилетия назад у него была и жена, и трое детишек, родившихся с разницей в год, и свой дом, и жил он тогда не здесь, а совершенно в другом месте, название которого он не вспоминал никогда. Семья Фимы жила душа в душу, детки росли здоровенькими и крепкими, но недолго длилось это блаженство. Однажды детский сад, в который ходили и ребята Ефима, отправился на экскурсию на специальном автобусе, а на пятом километре езды от города в него врезался загоревшийся бензовоз, не просто смявший все живое всмятку, но и взорвавшийся на месте трагедии. Никто не выжил. Жена Фимы повесилась, узнав о гибели детей, а он, похоронив жену и детей, вернулся в дом прапрадеда и доживал здесь свой век.

Глава 3

Автобус и машина райвоенкома подъехали к школе, где был назначен сбор, около четырех часов вечера. Районный военком Пал Палыч Мурзин скоренько выбрался из автомобиля и скомандовал собравшейся группе ребят:

– По машинам! – и весело подмигнул.

Началась обычная суета, которая часто бывает при посадке в автобус неорганизованной толпы семнадцатилетних парней, сопровождаемая шутками-прибаутками, тычками в спину и прочими подзатыльниками. Когда все расселись по местам, подполковник Мурзин лично проверил списочный состав доверенного ему «подразделения» и скомандовал уже водителю: «Трогай за мной!».

К этому времени подъехал и Смирнов на «Газели», и кавалькада устремилась к видневшемуся на горизонте лесу. Там был оборудован полигон для проведения стрельб. Когда машины подъехали к пропускному пункту, произошла небольшая задержка, но военные препятствий не чинили, и ребят вывезли на большую открытую поляну, на которой уже были установлены палатки, где «бойцы» должны были спать, а немного в стороне дымила полевая кухня, у которой хозяйничали два повара, прикомандированные из районной столовой. Автобус остановился, двери раскрылись, и пассажиры спрыгнули на уже примятую траву. Подполковник Мурзин скомандовал: «В одну шеренгу стройся!» – и парни быстро выстроились. К Мурзину подошли майор и великанистого роста старший сержант и о чем-то активно начали совещаться. Затем майор повернулся к ребятам и скомандовал: «Равняйсь, смирно! Здравствуйте, бойцы!» – а «бойцы» дружно заорали в молодые глотки: «Здравия желаем!!» – после чего майор скомандовал: «Вольно», – и все расслабились. Далее майор сказал:

– Товарищи бойцы! Для начала позвольте представиться: начальник полигона №№… Министерства Обороны Российской Федерации майор Гладилин. Согласно приказу Министра Обороны на базе данного полигона разрешено провести «Один день в армии». Конечно, этот день похож на армейский весьма отдаленно, ведь каждый из вас знает, что завтра он вернется в уютный и родной дом, но все-таки какое-то понимание распорядка и дисциплины вы прочувствуете. Сегодняшний день будет посвящен общему знакомству с полигоном и стрельбищем, а завтрашний ориентирован как, примерно, армейский день новобранца.