Теперь надо было присобачить катушку, создающую веретено энергии, внутри мельницы так, чтобы проволочные рожки окружили ось крепления крыльев мельницы. Операция прошла успешно, катушка была укреплена, и ось вращения находилась внутри веретена, Бронислав обработал все клеем, поставил мельницу на подоконнике в своей комнате и приготовился ждать. Ничего не происходило, хотя он нутром чувствовал нарастание силовой энергии внутри мельницы. Ощущение неопределенности и зряшности затраченных усилий окутало его, и парнишка выбежал на улицу, где со сверстниками яростно принялся играть в лапту. Так он промотался с ребятами часа три.

Наконец с замиранием сердца Бронислав открыл дверь в свою комнату и едва не заорал в голос: крылья мельницы беззвучно и весело вращались. Это была победа, мальчик ликовал, но пока решил никому об этом не говорить.

Когда Сёмка вернулся из трудовой командировки, Бронислав продемонстрировал ему работающую ветряную мельницу. Друг был обрадован и несколько обижен тем, что не участвовал в создании «вечного двигателя», но, к сожалению, объективная реальность, проза жизни, заставляет порой отказаться от любой мечты.

В последующем друзья совместно «замутили» несколько дел на основе открытий Бронислава, но Сёмка потихоньку охладевал и к вечному движению колеса, и к уникальным смазке и клею, потому, видно, что не чувствовал себя вовлеченным в процесс созидания, но многие эксперименты друзья проводили вместе. Бронислав старался убедить товарища в том, что без его идей, без его участия не было бы ни мельницы крутящейся, ни двух важных реагентов, но Семка смотрел на дела слишком практически, понимая, что сам он особого ничего, своими руками, пока не сделал.

А Бронислав продолжал, вне зависимости от времен года, заниматься в своей лаборатории-сарае, продолжая изучать влияние энергетического поля «веретена Бронислава Смирнова» на окружающую реальность.

С тех пор прошло десять лет, колесо вращалось без перерыва день и ночь и, похоже, не собиралось затормаживать свое круговращение. И сейчас Бронислав сидел у окна рядом с работающей детской мельницей и ждал своего друга Сёмку.

Дверь раскрылась, и в комнату влетел Сёмка, он всегда влетал, а не входил. Была в нем какая-то порывистость, торопливость и некоторая суетливость. Но при всем при этом Семен был ответственным человеком, незаменимым помощником, способным что-нибудь достать, или разузнать, или быстро принять решение. Его быстрота в некоей мере компенсировали задумчивую отрешенность Бронислава, и вместе они составляли вполне приличный тандем.

– Привет, – произнес Сёмка, – что ты решил замутить?

Слово «замутить» было его излюбленным. С тех дней, как Бронислав продемонстрировал состояние своего колеса, каждое новое его открытие или испытание друг определял этим словом.

– Нет, Сёма, не замутить, – поправил его изобретатель, – а защитить.

– Что защитить?

– Скорее, кого-что, – определил Бронислав свою цель и добавил: – наши мишени.

– Что ты придумал?

– Мы их должны заклеить.

– Чем?

– Вот этим.

Бронислав выложил на стол кусок тонкой прозрачной с сероватым оттенком ткани, при ближайшем рассмотрении очень похожую на паутину, присыпанную слоем пыли. Но когда Семен прикоснулся к этой материи, то почувствовал и некоторую ее жесткость и своеобразную текстуру.

– И что будет?

– Это мы и проверим, – сказал Бронислав, помолчал и продолжил: – Видишь ли, Сёма, смотрел я на все эти безобразия: там стреляют, тут режут, а особой защиты не придумали; дай, думаю, сделаю такую штуку, что хрен атомной бомбой прошибешь. И, похоже, получилось. Вот теперь мы это проверим…