Контр-адмирал Иессен собрал капитанов крейсеров на флагманском "Богатыре" вечером 21-го февраля, выслав вестовых заблаговременно. За бортом крейсера мела заунывная вьюга и было страшно холодно. Казалось, никому нет дела, до замерзшего Владивостока. Но дисциплина собрала и подчинила капитанов крейсеров. Стемман пришел из своей каюты, в кают-компанию. Адмиральского салона на "Богатыре" не было, и Иессену пришлось довольствоваться просто отдельной каютой. К нему на борт поднялись капитаны: Арнаутов, Тундерман, Трусов, а Риценштейн с Дабичем прибыли чуть позднее. Извинились за опоздание, объяснив, что им просто было дальше добираться.

Карл Петрович обвел всех присутствующих взглядом (Николай Бурлаков, как мог, соблюдал торжественность и важность) и произнес:

– По конфиденциальным сведениям, завтра с утра, к Владивостоку явиться сам адмирал Камимура81 со своими броненосными крейсерами: «Идзумо», «Адзума», «Асама», «Якумо», «Ивате», а также бронепалубными крейсерами «Касаги» и «Иосино».

Лица собравшихся капитанов заметно погрустнели.

– Противники более чем серьезные, – прервал затянувшуюся паузу, капитан "России" Арнаутов.

– У нас, лиц ответственных за оборону наших дальневосточных рубежей, есть различные варианты действий, – продолжил Иессен.

– Информаторы у Вас, то, что надо, – заметил, крутящий в руках курительную трубку, Дабич.

– Во-первых, – продолжил Иессен, – отсидеться в порту, как будто котлы прогреваем, дескать, крейсера у нас бронепалубные, и орудий у нас меньше, и ремонта корабли требуют. Но, это только теория, конечно, мы так не поступим.

Тундерман задумчиво обратился, как будто к самому себе: «Да у обывателей вся надежда на нас на флотских, даже на береговую артиллерию не надеются, как не нас».

– Второй план, – продолжил Карл Петрович, – напасть на коммуникации противника у Квельпарта или сходить в залив Вакса, или же вообще на траверз82 Токио?

Капитан 1-го ранга Трусов, встрепенувшись, сказал: «Лично я, поддерживаю второе предложение. Раз мы в эскадренном сражении противостоять не в состоянии, а объективно, мы можем через два часа вывести в море лишь четыре крейсера, то логично, было нанести япошкам удар в их слабое место, а именно по коммуникациям. И привести в гавань несколько жирных купцов с грузами? Кто за принятие данного предложения?»

Некоторые, уже были готовы поднять руки, но, не успели. Карл Иессен снова взял слово и продолжил вести совещание. Ему за стальным бортом крейсера вторил лед своим треском.

– Но, что скажут горожане, если мы уйдем, что будет после нашего возвращения? Сохраним ли мы честь? Предлагаю, уважая традиции русского флота драться! – предложил контр-адмирал.

Арнаутов кивнул. Стемман сказал: «Да». Тундерман решительно произнес: «Драться, так драться». Трусов подняв взор к небу: «На все воля Божья». Риценштейн уточнил у Иессена: «Чем помочь отряду, тем, кто находится вынужденно в ремонте? В то время пока Вы сражаетесь. Вообще, как Вы видите предстоящий бой?»

Иессен говорит, обращаясь к командиру крейсера «Громобой», который стоит в ремонте с разрушенной кормой и «Полкана» получившим торпеду в машинное отделение:

– Ваша задача – быстрее отремонтировать корабли, они очень нам нужны. Бой вижу в том виде, что когда японские броненосные крейсера втянутся в ледовое поле, а сейчас оно полметра толщиной, то на свободной воде останутся «Касаги» и «Иосино», вот против них и направим свой первый удар. Затем обстреляем выходящий головной из ледового плена крейсер, потом второй, а там как Бог даст. Если выберутся, прибавим скорость и отойдем в океан, а там ищи нас свищи, затем вернемся – героями.