В твоих руках бразды судьбы моей грядущей.
Эй, осень, здравствуй! Много вёсен я знавал,
Благоухающих черёмухой венчальной.
Но ты такой мне закатила карнавал!
Ну кто сказал, что осень может быть печальной?!
Эй, осень, здравствуй! Золотится твой окрас,
А я седой, виски как луни полевые.
Как мимолётность я встречал тебя не раз,
Как постоянность ты пришла ко мне впервые.
Эй, осень, здравствуй! Я вас стольких повидал;
Все в моей памяти – пусть многая им лета.
Но быстро так свою нежданную не ждал,
Её теперь храню надёжней амулета.
Эй, осень, здравствуй! Я тебя боготворю,
Люблю тебя и принимаю без остатка.
Ты повторишь себя, а я не повторю.
Запомнишь ли мой образ в виде отпечатка?
Я, конечно, тебя не букетом встречаю
«… На окошко букет в тонкой вазе поставлю
И стихи о цветах полевых напишу».
Аромат лепестков их вдохну и представлю,
Как навстречу тебе через поле спешу.
По зелёной траве, ветерками примятой,
Осторожно ступая, в соцветьях пройду.
Возле пряных кустов с запашистою мятой,
Наклонившись на миг, подышать припаду.
Взгляды встретились – мой и анютиных глазок,
Мимолётные, будто и не было встреч.
Прикоснувшись к рукам, они дарят мне ласки,
Позволяя потом эти чувства сберечь.
Колокольчик, ромашка и мак с васильками –
Море целое цвета земной красоты.
И на самом краю, в поле за огоньками
Появляешься вдруг долгожданная ты.
Я, конечно, тебя не с букетом встречаю,
А цветные поляны с собой приношу,
Вместо вазы – поля. И ещё – обещаю,
Что стихи о цветах полевых напишу.
Берёзки белые, судьбы людской гадалки
Берёзки белые, судьбы людской гадалки,
Вы были стройными, теперь дрова и палки,
Палёный лес берестяной – свечей огарки.
Вы были нужными – из вас ваяли парки,
Теперь гробы из вас везут на катафалке.
Вокруг безжизненность, то вороньё, то галки,
Всё – пересуды, сплетни, драки, перепалки.
А люди – нищие душой, больны и жалки,
Слова и мысли их похожие на свалки.
Одна надежда, что дрова в камине жарки.
Их отблеск пламенный, во тьме их искры ярки,
Как новогодние желанные подарки,
Когда душа согрета после зимней чарки,
А друг твой рубище отдал с плеча по-барски.
Дарить тепло другим – не гнить в мирской хибарке,
В любви потратить пыл горячий свой бунтарский.
Не прозябать от жития в своём достатке,
Делиться так, чтобы без горечи в остатке, –
Вот смысл горения души в смертельной схватке.
Израненное фото
Я маленький, я маленький,
А рядом мама с папой.
И Шорик на завалинке
Играет с Муркой лапой.
И солнце золотистое
В час пик висит в зените,
Да паучок батистовый
Плетёт узор из нитей.
Я прижимаюсь к мамочке,
Смотрю через плечо –
У папы шрамы-ямочки
На скулах впалых щёк.
С войны и весь израненный
Пришёл мой папка славный.
На нём звездою раннею
Сверкает орден Славы.
Ещё медали разные –
К победе путь был длинный.
Но самая отрадная –
«За взятие Берлина».
«В весну послевоенную…»
В весну послевоенную
Вернуться мне охота
И повторить мгновенную
Минуту съёмки фото.
Осталась фотокарточка
С победной той весны,
Где мама, я и папочка,
Вернувшийся с войны.
Виват моим родителям,
Они – родник добра.
Во славу победителям
Салют! Ура! Ура!
Тема любви
Любовь двоих – она и чувства, и талант,
Роман из прозы, грёз несбыточных поэма.
Одним – блистательна, как редкий фолиант,
Другим – извечно нераскрывшаяся тема.
Интонация разлуки
Сюита Баха. Прядь волос
Во власти чувственной качели.
Под сердцем билось и рвалось,
Как там, внутри виолончели.
В оттенках скул лишь тени глаз
И взгляд вовнутрь в закрытых веках.
Что в них? Народный – божий – глас
С мольбой пощады человека.
Как жезлом, властвуя смычком,
Взлетают музой к небу руки.
Ах, как слышна в игре молчком
Вся интонация разлуки.
Как передать души накал,