– Кто ты? – его голос был тихим, ровным, лишенным эмоций. Он стоял в двух шагах, не приближаясь, но его присутствие заполняло всю крошечную комнату, давило. – Откуда? Где другие?

Элира молчала. Слова застряли комом в горле. Она могла только трясти головой, глаза широко раскрыты от ужаса, прижимая к груди руки, под которыми скрывался мешочек с травами.

Он не стал повторять. Сделал один шаг вперед.

– Твой свет. В глазах. Я видел. – Он произнес это как констатацию факта. Без вопроса. Его рука, затянутая в черную кожу, медленно поднялась, не для удара, а словно для того, чтобы прикоснуться, исследовать. – Люмин. Но какой-то… особенный. Как ты это делаешь?

Приближение его руки, этого воплощения власти и смерти, было невыносимо. Инстинкт самосохранения пересилил паралич. Элира рванулась в сторону, пытаясь проскользнуть между ним и бочкой, к выходу. В панике, не глядя под ноги, она споткнулась о край пустого мешка, потеряв равновесие. Она падала вперед, прямо на груду пустых ящиков.

Его реакция была молниеносной. Не раздумывая, он резко шагнул вперед и схватил ее за предплечье выше локтя. Хватка была железной, болезненно сжимающей, не для поддержки, а для фиксации. Чтобы остановить падение. Чтобы удержать добычу.

Боль от его железной хватки смешалась с внезапным, шокирующим потоком тепла, побежавшим от места его касания по всей руке, разливаясь по телу. Появились мурашки. Не страх, а физиологический отклик на прикосновение, странный и пугающий. Ее тело, вопреки разуму, кричащему о враге, отозвалось необъяснимым трепетом. Она замерла, затаив дыхание, глядя на его пальцы, впившиеся в ее кожу, чувствуя это предательское тепло.

***

В момент касания его кожи ее худой, холодной рукой, его мир взорвался. Не болью. Взрывом чистейшей, невероятной силы. Как если бы он годами пил грязную болотную воду, а ему вдруг подали кристально чистый горный родник. Энергия хлынула в него волной, смывая привычную тяжесть его собственной магии крови, даря невиданную ясность ума, остроту восприятия, ощущение всемогущества. Его серые глаза расширились от абсолютного шока. Он непроизвольно сжал ее руку еще сильнее, от непонимания, от ошеломления этим приливом. Что это?! Это… от НЕЕ?!

Они стояли так несколько секунд – он в шоке от силы, она в шоке от реакции своего тела. В тесной подсобке повисла глухая, наэлектризованная тишина, нарушаемая только их учащенным дыханием. Воздух гудел от невысказанного вопроса и открывшейся бездны.

Ледяные глаза Кая медленно поднялись от ее руки к ее лицу. В них уже не было только профессионального интереса. Горел новый, жадный огонь – огонь открытия, обладания и бесконечных вопросов.

Хватка. Железная, неумолимая. Боль впивалась в кость выше локтя, но странное, предательское тепло от его касания пульсировало под кожей, смешиваясь с леденящим ужасом. Элира замерла, не в силах пошевелиться, не в силах оторвать взгляд от его пальцев, сжимающих ее тощую руку. Его глаза, эти серо-стальные лезвия, впивались в нее с новой интенсивностью. В них горел уже не просто холодный интерес охотника, а что-то иное, пугающее своей жадностью, своей ненасытностью – огонь открытия, на грани одержимости.

– Тише, – его голос был тише шепота, но резал слух, как скрежет металла. Ни угрозы, ни злобы. Констатация. Приказ, вшитый в саму ткань реальности. – Дергаться – больно. Бесполезно.

Он не тянул, не тащил. Он вел. Один резкий, уверенный рывок – и Элира, спотыкаясь о собственные ослабевшие ноги, вылетела из подсобки в узкий коридор. Он шел впереди, его широкая спина в развевающейся мантии заслоняла весь мир, оставляя лишь запах дорогого сукна, холодного металла и той невыразимой, чужеродной силы, что исходила от него и теперь, казалось, пронизывала воздух вокруг. Шаги его были мерными, неспешными, как будто он просто удалялся после осмотра склада. Ее собственная походка превратилась в жалкое семенение, попытку удержаться на ногах, пока его хватка, как кандалы, направляла и поддерживала с жестокой необходимостью.